— Нет. — Я качаю головой, сведя брови. — Я проходила через гораздо худшее, Майкл. Твое прикосновение… оно не причиняет мне боли.
— Блять, — бормочет он, закрывая глаза, когда он делает один резкий вдох, вена на его шее вздувается.
— Я готова, папочка. — София проскакивает назад, и, еще раз долго посмотрев мне в глаза, он наконец отпускает меня.
Никогда раньше мне так сильно не хотелось, чтобы кто-то обнял меня.
ГЛАВА 11
МАЙКЛ
Услышав страдание в ее голосе, когда она сказала мне, что ей уже причиняли боль… это что-то сделало со мной. Мне захотелось найти каждого из них и сжечь их тела, пока они еще дышат. Я знал, какой жизнью она там жила, но слышать это — совсем другое дело.
Мне захотелось самому избавиться от Бьянки. Мирно и тихо. Но такие вещи всегда выходят наружу. Я не могу рисковать жизнью своей малышки, а она рассчитывает, что я тоже останусь в живых.
Я презираю Бьянки. Всех их. Именно поэтому я так и не согласился жениться на Киаре, единственной дочери Фаро. Я не хотел связывать себя с этой семьей на всю оставшуюся жизнь.
Но Киара невинна. Она даже не подозревает, в какой семье родилась. Чем они занимаются в секс-клубе, которым управляют уже много лет, пока все смотрят на это сквозь пальцы — знаменитости, политики, полицейские, судьи. Они тоже часто бывают в этой дыре, так что, конечно, они хотели бы защитить себя. Одно неверное движение, и Фаро разоблачит их. Но наши люди знают, что в этот клуб нельзя ступать, иначе они умрут за это.
Бьянки убивают невинных — женщин, детей, им все равно. Мы не имеем к этому отношения. Мы не продаем людей. У нас есть черта, которую мы не переступаем, и вот где она.
— Что вы, ребята, готовите на ужин? — спрашивает Элси.
Я изо всех сил стараюсь избегать ее взгляда, зарываясь руками в шкаф, чтобы достать миску. Они как будто преследуют меня каждый раз, когда я их ловлю. Не знаю, потому ли, что мне ее жаль, или потому, что она меня привлекает — или и то, и другое. Я никогда в жизни не был так не уверен ни в чем.
Мне не следовало прикасаться к ней так, как я это делал раньше. Как будто мне не все равно. Но, черт возьми, мне не все равно. Мне не все равно, через что она прошла, я хочу знать все, чтобы как-то исправить ситуацию.
Такую женщину, как Элси, нужно боготворить. Тело, сердце, забота об обоих. А я причиняю ей боль. Когда ее не станет, она найдет мужчину, который заслуживает ее, который больше не причинит ей боли. Я никогда не стану им.
— Запеченные зити! — объявляет София, забирая у меня миску, пока я иду к холодильнику, и бросая взгляд на Элси, которая стоит в сторонке, перебирая пальцами подол своей черной майки.
Ненавижу, что она все еще носит эту чертову одежду. Ни одна из моих вещей даже не подошла бы ей. И я не могу попросить маму. Пока они не узнают о ней, а это произойдет в течение дня или двух.
Я уже позвонил знакомому в Saks Fifth Avenue, который подберет ей полный гардероб. Планируется, что все будет отправлено к завтрашнему утру. Надеюсь, они не пришлют нижнее белье, потому что если она его наденет…
Я тяжело вздыхаю, сжимая руку в кулак. Сдерживать себя я не могу.
Нехотя закрываю холодильник и иду к плите. Взяв в руки оливковое масло, я откупориваю его и выливаю немного на уже разогретую сковороду.
— Ты любишь запеченные зити? — спрашивает София, с волнением поглядывая на Элси, пока я подхожу к стойке, где они стоят вместе.
Я начинаю готовить соус, расстегиваю манжеты рубашки и подтягиваю рукава до локтей. Я чувствую, как она следит за моими движениями, пока я натираю свежие помидоры. Мама меня убьет, если я буду использовать консервированные.
— Давненько я их не ела, — замечает Элси.
И когда я оглядываюсь, то вижу, что она улыбается, но это чертовски грустная улыбка. Такая, которая разрывает душу, а эта женщина уже мастер делать это со мной.
Моя рука нажимает сильнее, чуть не порезав палец. Сердце заколотилось от одной только мысли о том, что Фаро и его люди сделали с ней. Что она, должно быть, упустила.
Как долго она принадлежала им? Сколько долбаных лет они с ней так поступали?
Я возвращаюсь к плите, нарезаю на разделочной доске чеснок, а затем бросаю его на шипящую сковороду вместе с луком-шалотом и молотым перцем.
— Папа — лучший повар на свете, — продолжает София. — Правда, папа?
Я заставляю себя улыбнуться, глядя через плечо на дочь, хотя все мои мысли заняты женщиной, на которой я планирую жениться. Хорошо, что она, вероятно, думает обо мне так, будто я ничем не лучше Бьянки. Так мне будет гораздо легче удержаться от того, чтобы не влюбиться в нее.