— Я сделаю это для тебя, Элси. Если ты хочешь этого. Я сделаю это для тебя. Мы больше не можем так жить, — шепчет она. — Я не выдержу больше ни дня.
Она фыркает, и я сдерживаю слезы.
— Они берут и берут, — тихо плачет она. — Нам больше нечего им дать. Я бы предпочла, чтобы родители нашли мое тело, а не гадали, что же произошло на самом деле.
Моя грудь колотится от боли, такой сильной, что я едва могу сдержать свои эмоции. Я не хочу думать о своих родителях. О боли, которую они, должно быть, переживали все это время, каждый день задаваясь вопросом, у кого я. Гадают, не ранена ли я. Умерла ли. Это то, через что я прохожу, не зная, что случилось с Джейд.
— Хорошо. — Я издаю дрожащий вздох, глядя на бледную траву прямо за нашим окном.
Она выглядит так, будто давно не получала полива — увядающая смерть, которую несет трава. Но они ее косят. Надо же поддерживать хоть какой-то вид. На всякий случай, наверное.
— Хорошо?
То, как вопросительно она это спрашивает, заставляет меня повернуться к ней.
— Да, хорошо. Я убью тебя, Кайла. Если тебе когда-нибудь будет достаточно. Если они раздавят тебя до такой степени, что ты не сможешь больше ни минуты, я буду рядом. Я заберу боль.
Ее нижняя губа дрожит, глаза мерцают от страдания, прежде чем мы обе снова оказываемся лицом к окну. Солнце ярко освещает наши лица, но погода навевает осеннюю прохладу, словно не может решить, что предпочесть — холод или тепло.
— Какого черта вы двое делаете? — Джордан появляется позади нас, рука на бедре, ее черные волосы собраны в высокий хвост, пепельные глаза оценивают нас.
— Просто смотрим, — негромко отвечает Кайла, переведя внимание на себя.
— Разве это противоречит какому-то домашнему закону? — Я хмыкаю, поворачиваясь лицом к Джордан и вскидывая бровь.
— Не будь сукой, Элси. Я просто присматриваю. — Она подходит ближе на своих пятидюймовых шпильках. Должно быть, она скоро будет развлекать. — Если они поймают тебя там, где тебя не должно быть, они оттрахают тебя в задницу, как в прошлый раз.
— Спасибо за заботу, но я уверена, что они уже знают, где мы находимся, по камерам.
Если эти два идиота вообще на них смотрят. Вито и Джузеппе слишком заняты, играя в видеоигры на своих телефонах весь день, чтобы действительно сосредоточиться на камерах, которые они могут наблюдать через свои мониторы.
Мое внимание возвращается к окну, когда я смотрю на тот бледно-голубой дом через дорогу, где по ночам собираются наркоманы.
Джордан может обмануть других девушек, но я знаю, что именно она однажды сказала Вито, что, по моему мнению, у него маленький член. Он спустил штаны и засунул свою мерзкую штуку мне в горло, чтобы доказать, как я ошибалась. Потом он сделал со мной то же, что Кит сделал с Кайлой.
Они могли узнать это только от нее. Я шепнула ей об этом. Она слишком старается быть всеобщим другом и притворяется, что ей не все равно. Я на это не куплюсь. Ее личность такая же фальшивая, как и ее грудь, и только одну из этих вещей я не выношу.
— Ладно. Неважно. — Она щелкает языком, звук ее громких каблуков почти так же раздражает, как и ее сухой, колючий голос — словно ногти скребут по меловой доске. Это заставляет мою кожу покрыться мурашками.
— Я ее терпеть не могу, — шепчу я на ухо Кайле, как только Джордан скрывается из виду.
— То же самое. — Она хихикает, и мне нравится этот звук.
Я скучаю по смеху, простому легкому смеху. Над глупыми вещами. Над тем, что кто-то смешно говорит за обедом. Я скучаю именно по глупостям. По мелочам, которые не имеют значения, пока их у тебя не отнимут.
Я скучаю по музыке и пению. По утренним лучам солнца, падающим на мое лицо в шезлонге у бассейна в моем доме. Я скучаю по кофе и свежим вафлям с шоколадной крошкой, которые готовил папа.
Здесь мы получаем старые блины из коробки. Некоторые из коробок просрочены уже на несколько месяцев, но мы все равно их едим, иначе голодаем. Девять лет подряд одни и те же отвратительные блины. Если я никогда больше не съем ни одного, я буду в восторге. Когда-то давно я их обожала. Теперь я даже не могу вспомнить, каково это было.
Мы и так почти не едим. Готовые салаты в пакете на обед и ужин. Без заправки. Иногда мы получаем помидоры или огурцы. Или они покупают целую курицу, и мы по очереди готовим ее. Однажды они купили нам индейку. Видимо, это был День благодарения.
Праздники. Это еще одна вещь, по которой я скучаю. Моя семья собирающаяся за столом, еда переполняющая его. Моя бабушка и ее знаменитые макароны с сыром. Я действительно помню рецепт. Жаль, что у меня никогда не будет возможности его приготовить. Я также скучаю по смеху.