— Чепуха, — возразил Фред и, нахмурившись, сердито посмотрел на Вирджинию. Бетси поспешно повернулась к Александру.
— А в Англии играют в скребл? — спросила она.
— Вообще-то, играют, — ответил Александр. — Но я — нет.
— Вот как, — смутилась Бетси.
— Я абсолютно не способен ни к каким настольным играм. Особенно к скреблу. Но с удовольствием посмотрю, как вы будете играть. Честное слово.
— Нет, нет, — запротестовала Вирджиния. — Ни в коем случае. Скребл отменяется. А чем бы тебе хотелось заняться?
Он пристально посмотрел на нее. Выражение его голубых глаз было каким-то странным, напряженным. Вирджиния так и не смогла понять, что означал этот взор, и отвела взгляд.
— Простите, что я порчу компанию, — проговорил Александр, — но, честное слово, от меня никакого толку не будет, я уверен. Вчера я просидел за работой до трех часов утра, потом сегодня после обеда мы так долго гуляли, а сейчас за ужином было такое хорошее бордо, что меня просто тянет в сон. Вы уж извините…
В половине одиннадцатого вечера он поднялся наверх и улегся спать; перед его уходом все наперебой заверяли его, что тоже очень устали и с удовольствием лягут пораньше. Фред дождался, пока наверху за Александром стукнула закрываемая дверь, а потом выразил сожаление, что с ними нет Малыша, чтобы можно было как-то скрасить вечер. Вирджинии пришло в голову — и она с готовностью поверила в собственные фантазии, — что, наверное, Александр нарочно подстроил так, чтобы все пораньше разошлись спать и он мог бы потом прийти к ней, когда все уснут; она прождала больше полутора часов, неподвижно глядя в темноту, а потом разрыдалась и плакала до тех пор, пока не заснула.
Малыш и Мэри Роуз приехали на следующий день к обеду, но с опозданием и в явно скверном расположении духа. Бетси держалась напряженно, она настояла на том, чтобы обед был обставлен по всем требованиям этикета, состоял из положенных четырех блюд и был накрыт в столовой, — все это вместо легкого ланча на террасе; в результате никто почти ничего не съел и тарелки уносили практически нетронутыми. Фред III был не в настроении, потому что неудачно сыграл утром в гольф; Мадлен Далглейш с утра отправилась на прогулку, тоже опоздала к обеду и сидела за столом все еще раскрасневшаяся и возбужденная; Малыш был угрюм и замкнут; Мэри Роуз сидела рядом с Александром и заигрывала с ним так, что Вирджиния в конечном счете решила, что она, должно быть, просто не в себе, сама же Вирджиния чувствовала себя как-то неловко, скованно, боялась сказать лишнее слово из опасения, как бы оно не показалось окружающим глупостью или — хуже того — соперничающим заигрыванием.
После обеда все отправились на террасу и сидели там, подремывая; в четыре часа Фред, успевший каким-то чудом выспаться и прийти в отличное расположение духа, разбудил всех и поинтересовался, не хочет ли кто-нибудь пойти погулять.
— Я хочу, — ответил Александр. — С большим удовольствием прогуляюсь.
— Отлично. Вирджи, малышка, ты идешь с нами?
— Нет, — отказалась Вирджиния, снова закрывая глаза. У нее дико болела голова.
Вернулись они через час, оба сияющие.
— Превосходно, — довольно заявил Фред III. — Что может быть лучше хорошей прогулки! И представляешь, Вирджиния, Александру, оказывается, нравятся фильмы Басби Беркли. Почему ты мне ничего об этом не рассказывала?
— Я сама не знала, — ответила Вирджиния, чувствуя себя дурой. Голова у нее не прошла и раскалывалась по-прежнему.
— Я ему пообещал, что мы станцуем для него чечетку. Иди-ка принеси свои чечеточные туфли. Малыш, к роялю, живо.
— Ой, папочка, я не могу.
— Можешь, можешь. Давай.
Малыш послушно поднялся и, еще не проснувшись окончательно, спотыкаясь побрел в дом.
— Давай, сестренка. Доставим старику удовольствие.
— Нет, — отрезала Вирджиния. — Честное слово, я просто не могу. И Александр не хочет, чтобы я сейчас танцевала. И не зови меня «сестренка». Ты знаешь, что я этого терпеть не могу.
— Ну почему же, я с удовольствием посмотрю, как ты танцуешь, — улыбнувшись ей, проговорил Александр. — Честное слово. Ну пожалуйста, Вирджиния. Судя по тому, что я слышал, это должно быть потрясающе.
— Ничего подобного, — возразила она и неохотно поднялась, поняв, что проще будет уступить, чем сопротивляться. — Ну ладно.
Каким-то образом она все-таки дотанцевала до конца. Она чувствовала себя так, словно угодила в глупое, даже смешное положение, но все-таки она дотанцевала. Малыш видел, что сестра нервничает, и потому аккомпанировал аккуратно и внимательно, во всем следуя за ней; Фред III был в великолепной форме. Когда они закончили, Александр похлопал в ладоши и сказал: