— Пожалуйста, не называй Энджи дешевкой. — Теперь Малыш уже по-настоящему рассердился, и его прежде бледное, как воск, лицо стало багроветь.
— Разумеется, она дешевка, кто же еще, — пожал плечами Фред. — Кстати, где она сама? Я бы хотел с ней встретиться. Мне есть что сказать и ей тоже.
— Послушай, — начал Малыш, — я знаю, ты думаешь, что заправляешь у нас в доме всем. Что все мы делаем только то, что ты велишь, и что…
— Я не просто думаю, Малыш. Это так и есть, — перебил Фред.
— Ну, может быть. Но весь остальной мир вертится не по твоей указке. — Малышу даже стало не по себе, когда он это произнес: никогда еще в жизни он не отваживался так противоречить отцу. — С чего ты взял, что Энджи станет поступать так, как ты скажешь?
— Она сделает то, что я ей скажу, — только и ответил Фред.
— Не думаю. И это совсем не то, что тебе кажется. Не легкое увлечение. Я люблю Энджи. А она любит меня.
— Правда? Ну вот и посмотрим. Где она сейчас?
— Она… ее нет в городе.
— Ну так, может быть, стоит ее разыскать?
Энджи появилась, объяснив, что прокатилась на три дня «с подругой» во Флориду развеяться; держалась она очень собранно, хорошо контролируя себя. Одета по такому случаю была продуманно и тщательное, весьма короткое, но неожиданно скромно выглядевшее серое фланелевое платье с белым воротничком, волосы были завязаны сзади черной бархатной лентой; она сидела, сложив руки на коленях, и внимательно слушала Фреда, не бросая ни единого взгляда в сторону Малыша.
Предложение, которое сделал ей Фред, было достаточно простое: в будущем между ней и Малышом не должно быть совершенно ничего общего, ни в какой форме и ни под каким предлогом. Она должна хранить полное молчание насчет того, что было в прошлом: ни одного слова ни прессе, ни вообще кому бы то ни было. Подругам, которые знали о ее отношениях с Малышом, надо будет сказать, что Малыш ее бросил.
— Было бы лучше всего, — продолжал Фред, — если бы вы вообще уехали из Нью-Йорка, вернулись бы назад в Англию. Как бы вам понравилось такое предложение?
— Это мне совершенно не подходит, — прямо ответила Энджи. — Мне здесь нравится. Нравится моя работа. У меня… у меня тут друзья. В Англии я теперь уже не хотела бы жить.
— Ну, посмотрим. Я был бы готов на компенсацию, если бы вы согласились вернуться назад.
Малыш почувствовал, как откуда-то из глубины в нем нарастают гнев и возмущение, настолько мощные, что ощущаются почти физически.
— Отец! — проговорил он. — Не смей так разговаривать с Энджи. Не смей!
— Почему? — взглянув на него, спокойно спросил Фред.
— Потому что она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали. Ты… Это же оскорбление, страшное оскорбление. Энджи и я… мы были… глубоко привязаны друг к другу. И ты не имеешь права… ну, просто… откупаться от нее. Я тебе этого не позволю. И она не позволит.
Энджи бросила на него довольно странный взгляд. Потом снова повернулась к Фреду.
— Так… а что произойдет, если я не стану всего этого делать? Если Малыш и я решим по-прежнему быть вместе?
— Нет, — со всей решимостью и определенностью отчеканил Фред, — это совершенно исключено.
— Вот как?
— Совершенно.
— Малыш, — внезапно обратилась к нему Энджи, — а что ты насчет всего этого скажешь?
— Н-ну… — голос Малыша звучал неуверенно, — ну… я…
— О боже, — не выдержала Энджи, — так, значит, ты со всем этим согласен, да? Готов поступать так, как велит папочка. Как хороший послушный мальчик. Бедный Малыш. Бедненький маленький беззащитный Малыш.
— Энджи, — взмолился Малыш, — ты не понимаешь!..
— Да нет, — ответила она, — мне кажется, я все понимаю.
— Не совсем, — вмешался Фред, — не совсем. Дело в том, мисс Бербэнк, что если брак Малыша распадется и если эти… отношения будут продолжаться, то Малыш лишится своего положения в банке.
Энджи уставилась на него, в ее зеленых глазах ясно читалось недоверие. Потом она чуть улыбнулась.
— Не верю. Не верю, что вы фактически лишите его наследства только за то, что он немного потрахался на стороне! Мистер Прэгер, сейчас ведь уже XX век, пора бы кое к чему привыкнуть. Это же абсурд! Какая-то дремучая древность! Малыш, ты же не собираешься с этим мириться, правда? В конце концов, дело даже не во мне, просто тебе уже пора бы научиться хоть немного постоять за себя.