- Но ведь вы же священник.
- Спасибо за то, что напомнила. Но, во-первых, я не родился священником. Я им стал. До этого я достаточно долго жил в миру.
Арран вспыхнула, снова опустила глаза, представив себе отца Дэлвина в клубе "Тысяча сто" и тщетно пытаясь прогнать из головы этот образ. Он с интересом наблюдал за ней, по-видимому, догадываясь, о чем она думает.
Потом улыбнулся и заговорил очень мягким тоном.
- Что же заставило тебя пойти в этот клуб?
Скорчившись от стыда, запинаясь и останавливаясь на каждом слове, она рассказала ему историю с Хартом Джэрроу. Дэлвина, как видно, и это нисколько не шокировало. Он отошел к стойке и принес еще две чашки с дымящимся капуччино. Арран угрюмо смотрела на крупинки шоколада поверх пенящейся горки сливок.
- Я не могу понять, что со мной происходит. Каждый раз, когда все наконец устраивается в моей жизни, когда дела идут хорошо, у меня возникает непреодолимая потребность все разрушить.
- Тебе недолго осталось страдать, Арран, совсем недолго. Я обещаю. Видишь ли, со мной люди тоже охотно разговаривают, как и с тобой. Они делятся со мной своими горестями и секретами день за днем, неделя за неделей, год за годом. Истории все время разные и в то же время похожие одна на другую. В конце концов вырисовываются определенные закономерности. И их очень легко распознать. История, подобная твоей, уже случалась с другими и будет повторяться еще не раз. Вот послушай.
Голос его стал более мягким и глубоким, приобрел какую-то гипнотическую силу.
- Девочка растет в семье, где нет счастья, с тираном-отцом и слабой матерью. Сначала все выглядит не так уж плохо. Отец относится к ней лучше, чем к сестрам, не обижает ее. Но по мере того как девочка подрастает, отец все больше и больше выделяет ее как свою любимицу.
Арран хотелось остановить его, но она почувствовала, что не может произнести ни слова. Этот прекрасный, мелодичный голос ее завораживал.
- Девочка вырастает и спасается бегством. Покидает отчий дом. Уезжает очень далеко, начинает жить самостоятельной жизнью, добивается успеха. Но она никогда не позволяет себе расслабиться, насладиться плодами своего успеха. Как только дела начинают идти хорошо, она чувствует потребность дать самой себе пощечину.
Она наказывает себя, потому что ощущает свою вину.
Она чувствует себя замаранной и потому считает, что не заслужила ни успеха, ни счастья. А через некоторое время ей уже недостаточно наказывать только себя. У нее возникает потребность испачкать и других и дать им это почувствовать.
Больше Арран не могла выдержать:
- Хватит! Остановитесь! Ну пожалуйста.
- Но ей не следует обвинять себя. Она ни в чем не виновата. У нее не было выбора, она не могла ничего изменить. Ребенок не в состоянии изменить свою жизнь.
Она стыдилась рассказать кому-нибудь о том, что происходило у нее дома много лет назад. А если бы даже и решилась рассказать об этом, ей бы все равно никто не поверил. Так она жила много лет, страдая от гнева и позора, от страха, что кто-нибудь об этом узнает, особенно ее прекрасные, знаменитые сестры.
- Дэлвин! Остановитесь, или я сейчас уйду.
- Нет.
Дэлвин потянулся к ней через стол, взял ее руки в свои. Сжал не больно, но достаточно крепко. Арран уже знала, какой он сильный. Теперь ей не вырваться, даже если она захочет уйти.
- Ты никуда не уйдешь, Арран, потому что у этой истории счастливый конец. Видишь ли, эта девочка умна, интеллигентна и талантлива. В конце концов она осознает, что гнев ее вполне праведный и что ей не следует чувствовать себя ни виноватой, ни грязной. Так что, может быть, ей пора прекратить наказывать себя? Как ты считаешь?
Арран обмякла на стуле.
- Он меня не насиловал.., не угрожал.
- Я этого и не предполагал. Думаю, он использовал эмоциональный нажим. Это - обычное явление.
- Вы так говорите, как будто подобное происходит чуть ли не каждый день.
- Именно так, Арран. Печально, но это так.
- Он приходил ко мне в комнату почти каждую ночь, - начала Арран, глядя в никуда широко раскрытыми, словно остекленевшими глазами. - Сначала он только требовал, чтобы я обнимала и целовала его, говорила, какой он замечательный и как я его люблю.
Читал мне свои стихи, рассказывал военные байки. Мне было так стыдно за него. Но потом, когда Изабель и Кристиан навсегда покинули наш дом, он начал... - Голос ее сорвался. Дэлвин отодвинул чашки в сторону, снова крепко сжал ее руки. - Он начал просить.., начал требовать.., чтобы я разделась перед ним. Говорил, что хочет посмотреть на меня обнаженную. Сначала он требовал, чтобы я расстегнула блузку.., чтобы он посмотрел на мою...