Греховные уроки (ЛП)

Я улыбаюсь, потому что Адрианна ненавидит, когда люди попадают в неприятности из-за нее, но дело было не только в этом.

— Разве не так поступают друзья? — Я отмахиваясь. — В конце концов, он вел себя как придурок, придираясь к нам двоим, потому что ему обидно, что ты не хочешь с ним трахаться. Болтали все, но выделил он нас. — Я сжимаю челюсть. — Поэтому я сорвалась.

Ева кивает.

— Да, похоже, Арч может быть настоящим мудаком.

— Но, может быть, в следующий раз лучше держи рот на замке, чтобы избежать этого.

Нат кивает мне, когда я неловко наклоняюсь вперед, следя за тем, чтобы моя спина не опиралась на стул.

Ева вздергивает бровь.

— Если только ты не хочешь, чтобы тебя отправили к Ниткину.

Я с трудом сглатываю, так как заметила одну вещь в Еве — она удивительно проницательна. Может ли она знать, что в глубине души мне нравится терпеть его боль? Я всегда задавалась вопросом о первом наказании в девятом классе и о том, было ли это случайностью, но после того дня я знаю, что не было. В какой-то момент, я почти уверена, что застонала, пока он хлестал меня, боль между бедер была такой нескончаемой, что думала, я сгорю. А потом я кончила. Испытала оргазм только от того, что мои бедра терлись друг о друга, а профессор Ниткин хлестал меня и причинял боль. Очевидно, что-то не так в моей психике.

Он знает, что я кончила, и это так чертовски неловко. Возможно, мои стоны и реакция подстегнули его жестокость, и поэтому он зашел так далеко, что хлыст рассек мою кожу.

— Я постараюсь, чтобы меня больше к нему не посылали, — говорю, несмотря на то, что хочу глубже исследовать эту сумасшедшую, испорченную часть себя вместе с ним.

Единственное, о чем я не стала рассказывать своим подругам, это о том, что он пустил кровь. Кнут рассек мне кожу, и тогда он остановился, но после этого все стало немного безумным. То, как он прикасался ко мне и размазывал кровь по моей коже. Он даже попробовал ее на вкус, как какой-то сумасшедший вампир, жаждущий полакомиться мной.

Я вздрагиваю, потому что, несмотря на то, что это было возбуждающе, я не могу понять, не зашло ли всё слишком далеко. В Гавриле Ниткине есть что-то очень мрачное и мучительное, и хотя он меня возбуждает, он также и пугает меня.

— Он действительно такой жестокий? — Спрашивает Ева.

Я киваю в ответ.

— Он садист.

Наталья прочищает горло.

— Именно поэтому мы сказали тебе, что ты сумасшедшая, если хочешь преследовать его.

— Я не хочу его преследовать, — вру я, поскольку в глубине души знаю, что хотела, чтобы меня отправили к Ниткину, чтобы выяснить, была ли моя реакция на боль в девятом классе единичной. — Это была шутка.

— Точно, — говорит Адрианна, подталкивая меня локтем. — Ты была влюблена в него целую вечность.

— Да, но это не значит, что я настолько сумасшедшая, чтобы преследовать его. Как я уже сказала, он садист.

Мои щеки пылают, пока я сосредоточенно рассматриваю стопку блинчиков, отправляя несколько в рот.

— Говоря о дьяволе, — произносит Нат, кивая в сторону входа в кафетерий.

Ниткин входит уверенной походкой, и студенты, стоящие у него на пути, съеживаются перед ним, резко расступаясь. Внушает благоговейный трепет то количество страха, которое он вызывает, особенно среди жестоких наследников мафии, которые учатся здесь. Интересно, не в этом ли заключается его притягательность для меня? Сила и страх, которыми он владеет.

Адрианна подталкивает меня.

— Даже после того, как он избил тебя, ты пялишься на него так, словно он дар Божий на этой земле.

Я прочищаю горло и отвожу от него взгляд.

— Чушь собачья.

Ева смеется.

— Должна признать, Адрианна права.

Я стреляю в нее взглядом.

— Вы все ведете себя как задницы.

Нат поднимает руки вверх.

— Эй, что я сделала?

— Ладно, ты исключение. — Я встряхиваю волосами. — Да, я нахожу его привлекательным, но я не настолько выжила из ума, чтобы действительно хотеть быть с кем-то таким сумасшедшим.

Я отправляю вилкой в рот остатки блинчиков, надеясь, что на этом дискуссия закончится.

Не уверена, что сама верю в то, что говорю. После того, как я кончила от боли, боюсь, что сейчас я как никогда рискую, преследуя этого монстра. Он не мужчина, а чистый зверь, судя по тому, как он пробовал мою кровь, и все же это заставляет меня хотеть его еще больше.

Дрожь пробегает у меня по спине при этом воспоминании, я украдкой бросаю взгляд в его сторону и обнаруживаю, что он пристально наблюдает за мной. Его неповторимые карие глаза горят огнем, от которого у меня перехватывает дыхание. На мгновение я очарована ими и им, не в силах отвести взгляд. Мрачная кривая ухмылка появляется на его губах, и я быстро отворачиваюсь, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме профессора Ниткина.

Я прочищаю горло.

— У вас дальше есть урок по расписанию? — спрашиваю.

Ева качает головой.

— Нет, у меня окно.

Я улыбаюсь, благодарная, что я не единственная.

— Не хочешь тогда сходить в библиотеку?

Нат приподнимает бровь.

— С каких это пор ты добровольно ходишь в библиотеку? Обычно заставить тебя пойти — все равно что вырвать зуб.

Я пожимаю плечами.

— Мне нужно закончить задание для урока профессора Джеймсон.

Ева морщится.

— Ты что, не слышала, что ее уволили?

— Что? Нет! — Я мотаю головой. — Почему?

Адрианна прочищает горло.

— Я слышала, что она пыталась соблазнить женатого мужчину после того, как набросилась на него за то, что он женился на студентке.

Ева кивает.

— Что-то вроде того.

Мои глаза расширяются.

— Вау, какая сука. Тогда кто сейчас ведет математику?

— Я слышала, профессор Ниткин заменяет её, пока не найдут учителя, — говорит Нат.

Ева согласно кивает.

— Да, а профессор Дэвидсон будет вести английский.

Я тяжело сглатываю.

— Тем больше причин выполнить задание.

Ева кивает.

— Верно. Если он вообще знает, что за задание было задано.

Я не намерена появляться без работы и выяснять это, тем более, что спина все еще заживает после последнего наказания. Дрожь пробегает по позвоночнику, когда я думаю, не выпорет ли он меня снова, не вскроет ли, как дикарь, заживающую рану на спине.

Я никогда не смогу забыть ту вспышку возбуждения в его глазах, когда он слизывал мою кровь со своих пальцев. Это было греховно и совершенно по-звериному, и все же от этого образа у меня сжимаются бедра.

— Камилла?

Я мотаю головой.

— Что?

— Я спросила, не хочешь ли ты поплавать после уроков? — Спрашивает Адрианна.

Мы с Адрианной всегда плаваем вместе, потому что обе сильные пловчихи и раньше были в команде, когда у СА она была. После инцидента, когда один из наших студентов напал на ученика обычной местной школы, команду расформировали. На самом деле, с того дня прекратили все командные игры, связанные с соревнованиями с другими школами, потому что это пролило слишком много света на сомнительную практику СА.