Не удержавшись, Тристан закричал:
– Но ведь ты бросил Софи почти на восемь лет!
– Да, – кивнул Гарет. Глаза его были такими же ледяными, как и голос. – Но до моего отъезда она уверяла, что любит меня и что будет любить вечно, что бы ни случилось. Будь это правдой, она бы ждала и вечно, если так уж пришлось бы. Но я, вернувшись домой, нашел ее в роли твоей шлюхи. Следовательно, она мне лгала.
Этого Тристан не вынес. Вскочив, он кинулся на Гарета. Будь у него шпага, он проткнул бы ублюдка прямо здесь и сейчас!
Но мистер Фиск вовремя схватил Тристана за руки и оттащил от кузена. А Том, должно быть, услышав возню, влетел в комнату и обхватил Гарета за плечи.
– Отпусти меня, черт возьми! – Гарет отшвырнул конюха. Взглянув на Тристана, он процедил сквозь зубы: – К концу этой недели, Уэстклиф, ты уберешься из моего дома.
– С радостью, – кивнул Тристан. – Но Софи уедет со мной.
– А вот как будет с ней, мы еще посмотрим… – усмехнулся Гарет.
Глава 3
С этими словами он вылетел из комнаты, едва не сбив с ног Тома. Тристан, Софи и Фиск молча смотрели ему вслед.
– Полагаю, нам всем лучше идти спать, – проговорил наконец мистер Фиск.
Тристан и Софи с удивлением взглянули на него, а он с невозмутимым видом добавил:
– Думаю, будет лучше, если сегодняшнюю ночь вы проведете раздельно, ваши светлости.
Тут Тристан окончательно вышел из себя; он уже собирался послать и Гарета, и Фиска ко всем чертям, но Софи, опередив его, сказала:
– Да, возможно, так лучше. Тогда я буду спать в покоях герцогини. – Она посмотрела на мужа и поспешно отвела глаза. – Дорогой, а ты переночуешь в Тюльпановой комнате, хорошо?
Тристан в изумлении раскрыл рот. Слишком уж быстро его отправляют в гостевую спальню!
– Ведь теперь… он герцог, – прошептала Софи, словно Тристан нуждался в напоминании.
Что ж, с этим спорить трудно. И все же…
– Видишь ли, Софи, я…
– Пожалуйста, Тристан… – перебила она. – Прошу тебя, пожалуйста…
Он привлек ее к себе и, поцеловав в лоб, прошептал:
– Ладно, хорошо, любимая.
Она трепетала в его объятиях и долго прижималась к нему, прежде чем отстраниться. Наконец со вздохом поднялась и направилась к выходу.
«Боже, она даже не хочет поговорить со мной», – думал Тристан. Но решил не поддаваться панике. Софи была измучена, ужасно устала… Возможно, она права – может, будет лучше, если они попытаются урезонить Гарета утром.
Едва переставляя ноги, Тристан вошел в спальню, разделся. Скользнув под одеяло, он тотчас задремал.
СОФИ…
Проснулся же словно от удара. И сразу увидел яркий дневной свет, сочившийся сквозь кружевные желтые занавеси.
Отшвырнув одеяло, Тристан подбежал к двери. Повернул ручку, но она не поддавалась. Кто-то запер дверь снаружи!
Тристан дернул ручку еще раз. Бесполезно. Он ударил в дверь кулаком, но тут же, успокоившись, прошелся по комнате. Когда-то в прошлом его устрашили бы выходки Гарета и он беспрекословно покорился бы кузену. Но не теперь. Ведь теперь он отец семейства, к тому же уважаемый член палаты лордов. Нет, его не запрут в собственном доме!
Однако следовало как-то выбраться отсюда… И немедленно найти Софи. Когда же он отыщет ее – тотчас увезет вместе с детьми в безопасное место.
Тут дверная ручка вдруг повернулась, и что-то щелкнуло. А в следующее мгновение дверь с шумом распахнулась. На пороге высился Гарет – все еще в своем длинном черном плаще. Лицо его осунулось, а под глазами появились темные круги – словно он не спал ни минуты.
Мужчины молча уставились друг на друга. Наконец Гарет проговорил:
– Я настаиваю, чтобы ты оставался здесь, пока я не вернусь.
Тристан изобразил полное равнодушие.
– Зачем это… ваша светлость?
Гарет на секунду отвел глаза.
– Я должен увидеть Энсли.
Тристан пожал плечом.
– Да, разумеется. Хотите попросить нашего поверенного как можно скорее решить вопрос о возвращении титулов и земель?
– Нет.
Тристан вопросительно взглянул на кузена, и тот заявил:
– Плевать мне на эти проклятые земли и проклятый титул!
– Вот как? – вежливо осведомился Тристан. Странно, но ему тоже плевать… – Тогда почему же вам так не терпится увидеть Энсли?
– Энсли отправится в Докторс-Коммонс с иском об аннулировании вашего с Софи брака.
Слова Гарета были тяжелы, как удары молота. И Тристан вдруг почувствовал, что лишился дара речи.