— Ничего особенного, — успокоила Маргарет, снова беря в руки иллюстрированную газету, которую перед этим читала. — Кто-то из рабочих бросил, а я со скуки подобрала. Хотя нет, подожди, — внезапно оживилась она. — Я тебе соврала. Здесь есть заметка о Доре Макферсон. Не знаю почему, но я всегда находила ее очаровательной.
Бетси насторожилась. Интерес бульварной прессы к ее матери носил нерегулярный характер. О Доре забывали на месяцы, а иногда и на несколько лет. Странно, что она заинтересовала их снова и так скоро, поскольку «очаровательная леди» вернулась в Испанию, кокетливо жалуясь, что «замучилась давать интервью».
— Ее имя тебе вряд ли что-нибудь скажет, но в пятидесятые годы Дора Макферсон была своего рода звездой, хотя едва ли совершила что-то из ряда вон выходящее. Эта дамочка была потрясающе хороша собой и осталась такой до сих пор. Погляди-ка, вот ее фотография. Не слабо, а?
Склонившись над газетой, Бетси увидела хорошо знакомый снимок, который был сделан пару лет назад, когда ее мать принимала участие в выпуске альбома популярной в свое время рок-группы «Блэк энд уайт», ударник которой был когда-то ее возлюбленным. Предполагалось выручить за пластинку хорошую сумму, но попытка ветеранов оказалась неудачной.
— А о чем статья? — спросила она, позевывая.
— Репортеру попалась одна захолустная газета, которая пыталась разыскать дочь Доры Макферсон. Им это не удалось, вот «Стайл» и решила теперь внести свою лепту в поиски.
Бетси бросило в жар, потом в холод. Круг читателей «Стайл», увы, гораздо шире.
— Господи… — прошептала она.
— Вот прохвосты! Им нет дела до того, что бедная девочка, может, вовсе не желает такой популярности. Все делается только для того, чтобы подогреть читательский интерес.
— Марго, твоя очередь! — закричал кто-то в рупор.
— Иду! Это будет последний дубль. И очень вовремя, — заметила актриса, устремляя взгляд на огромную зловещую тучу, которая успела затянуть горизонт, — солнечный денек накрылся.
Когда ее собеседница ушла, Бетси схватила газету. Автор прицепился к словам Доры, что ее дочь «сама делает себе имя», и заявлял, что заинтригован; рассказывал, как попытался связаться с леди Макферсон в надежде убедить ее хоть чуточку приоткрыть завесу тайны, но потерпел неудачу. Так что не будут ли так любезны дорогие читатели, знакомые с этой самой дочерью, а может, даже и она лично, поделиться столь любопытной информацией с отделом светской хроники.
Будь все проклято! Если назовут ее имя и — не приведи Господи! — напечатают фотографию, то лицо Бетси Лайн увидят сотни тысяч читателей, а среди них может оказаться единственный свидетель той грязной ночной разборки… Боже, ведь тогда жуткая история с Брюсом станет достоянием гласности! Бетси содрогнулась. Никто не должен знать о ее позоре!
Бетси лихорадочно размышляла. «Стайл» — одна из популярных бульварных газет, где короткие, броские корреспонденции перемежаются фотографиями красоток с оголенными бюстами. Среди любителей такого коктейля вряд ли окажутся те, кто сможет или захочет узнать растворившуюся во времени и пространстве Элизабет Шекли-Макферсон в писательнице Бетси Лайн? Очень бы хотелось на это надеяться. Конечно, газета может попасться на глаза случайно, скажем, как только что случилось с Маргарет. Но не все станут изучать ее с такой дотошностью, с какой это делают люди, желающие намеренно убить время. Да и обращение к читателям помещено в самом низу.
Итак, насколько реальна угроза разоблачения? Бетси пыталась убедить себя, что опасность ничтожна, когда вдруг заметила, что все вокруг засуетились и стали поспешно собирать свои вещи и покидать столики. Она посмотрела на небо.
— Дождь пошел! — бросил пробегавший мимо актер.
Бетси взяла папку с многострадальным сценарием и встала. Свинцовые облака плыли совсем низко, начинало накрапывать. Можно подумать, что землетрясение начинается, мысленно съязвила она. И тут прогремел слегка искаженный мегафоном до боли знакомый голос:
— Съемка окончена, по домам, ребята!
При этих словах из пикапа, служившего полевой кухней, высыпали ассистенты в белых куртках и принялись убирать столы и стулья. Камеры погрузили в большие алюминиевые короба, а змеящийся кабель свернули в кольцо. Актеры побежали переодеваться.