- Мы не располагаем такой возможностью.
- Это не для меня. Меня попросил один наш общий знакомый. Он в беде, и Снейп – единственный, кто может здесь помочь.
МакГонагалл отложила перо. Какое-то время они сверлили друг друга взглядами. Но Грейнджер уже давно не была студенткой и за время войны растеряла весь трепет перед бывшим гриффиндорским деканом.
- Могу я узнать имя этого человека?
- Мне бы не хотелось его озвучивать.
Еще один обмен взглядами. У Грейнджер было устойчивое ощущение, что МакГонагалл прекрасно поняла, о ком идет речь, и сейчас пыталась решить моральную дилемму. Кто для нее Малфой – бывший ученик или бывший Упивающийся Смертью?
Помощь пришла с неожиданной стороны.
- Минерва.
Профессор Дамблдор со своего портрета посмотрел сначала на МакГонагалл, а потом на Грейнджер. И снова перевел взгляд на МакГонагалл.
- Альбус, вы же знаете…
- Сделай, как она просит, Минерва. Мальчик не виноват.
Снова второй шанс для того, кто просто ошибся?
Грейнджер больно прикусила язык, чтобы не сказать это вслух. Вот как… Значит, слухи оказались верны, и Дамблдор продолжает играть решающую роль даже после своей Смерти… Интересно, а приходила кому-нибудь в голову мысль, что он тоже мог поместить часть своей души в хоркрукс? Например, в эту картину? И только ли Поттер, ведущий растительный образ жизни, - кандидат в новые Темные Лорды?
За своими странными и неожиданными размышлениями Грейнджер пропустила весь спор между директорами. Из задумчивости ее вывел голос МакГонагалл.
- Хорошо, мисс Грейнджер. Я постараюсь найти профессора Снейпа и передам ему вашу просьбу. Но я не могу гарантировать, что он согласится встретиться с вами.
- Если он будет отказывать, то напомните ему о Нерушимой Клятве.
- Он поймет, о чем идет речь?
Грейнджер понятия об этом не имела, но отступать все равно было уже поздно.
- Да.
- Тогда, мисс Грейнджер… если у вас больше ничего нет ко мне, то не смею задерживать.
- Спасибо, профессор. И простите меня.
Она развернулась и не вышла, а вылетела из кабинета. Ощущение было такое, будто она без помощи магии разгрузила вагон дров. Хорошо, что Лавгуд не попалась ей по дороге…
*
К тому моменту, как Грейнджер добралась до дома, она готова была рвать и метать. В присутствии МакГонагалл ей приходилось сдерживаться, но на самом деле в душе все ныло и клокотало. Грейнджер очень хорошо знала, что просто так ничего не бывает и что теперь она у Ордена в долгу. Влипла из-за Малфоя, белобрысого слизеринского хорька, которого сама же и подобрала.
Не отвечая на его вопросительный взгляд, даже не глядя в его сторону, она скинула мантию прямо на пол и прошла на кухню. В стакан с толстыми стенками бросила лед и налила огневиски. Хотелось заорать, неприлично завизжать в истерике и потом запустить в Малфоя смертельным заклятием. Вместо этого Грейнджер выпила огневиски в несколько глотков и аккуратно поставила стакан на стол.
Хочу быть нерпой… хочу быть нерпой, и жить в океане…
Малфой возник в дверном проеме. На скулах – яркие неровные пятна. Она уже вычислила, что они появляются тогда, когда Малфой взволнован и встревожен.
- У тебя получилось? Ты его нашла?
- МакГонагалл пообещала, что попробует.
- Когда?
- Я не знаю.
Еще одна порция огневиски и – закурить. Нервы, натянутые до звона, начали расслабляться, как провисают струны, если ослабить натяжение на колках. Грейнджер выдохнула и переключила внимание на зелье, мирно бурлившее в котле.
Малфой был отличным зельеваром, и его помощь была неоценима. К тому же, он постоянно сидел дома и мог присмотреть за процессом. По крайней мере, в те его моменты, которые не требовали магического вмешательства. Грейнджер делала пометки на специальном листе пергамента и в дальнейшем рассчитывала, что сможет справиться самостоятельно. Оставалась последняя стадия, которая должна была завершиться к полуночи, и завтра зелье можно было отвозить Люпину.
- Все получится.
Голос Малфоя был тихим. Грейнджер не знала, говорит ли он о зелье или о Снейпе, а переспрашивать не стала. Вместо этого она ответила так же непонятно:
- Скоро все закончится.
*
- Скоро Хэллоуин.
- Да… Не люблю его.
- Я тоже. Хуже только Рождество.
- Точно!
*
- Нокс.
- И тебе.
========== Эпизод VI «День хорька (окончание)» ==========
На самом деле все было совсем не так безоблачно, как выглядело на первый взгляд. Утром Грейнджер все труднее было просыпаться, и все чаще она делала это, будучи в отвратительном настроении. Так всегда было у нее на границе осени и зимы. В Хогвартсе она справлялась, отвлекалась на учебу, на друзей, на необходимость «держать лицо», чтобы быть всегда лучшей. После окончания войны стало хуже. Больше не было стимулов, чтобы пересиливать себя. Ей казалось, что вместе с умиранием природы умирает и что-то в ней самой… что-то очень важное, что заставляло ее жить дальше. Кровь все еще медленно вытекала через разорванную душу.
Малфой никогда не мог угадать, в каком настроении она откроет глаза. Будет ли это полусонная улыбка или мрачный взгляд. Пожелает она доброго утра или молча уйдет на кухню с внеочередной сигаретой. Утреннее настроение Грейнджер было непредсказуемым.
- Эй, - он маялся у запертой двери ванной, - Ты там утонула?
Я нер…
- Это моя ванная, так что я там буду делать то, что мне хочется! И сколько мне хочется!
Сегодня было – плохо. Ночью Грейнджер несколько раз просыпалась от того, что не могла вдохнуть. Ей что-то снилось, но она не могла вспомнить, что именно. От сна оставалось ощущение безысходности и отчаяния. Каждый раз она лежала, глядя в темноту перед собой и пытаясь успокоить мечущиеся в лихорадке мысли, а потом не засыпала, а как будто исчезала в новом провале своего персонального инферно.
За столом они старательно друг друга не замечали. Грейнджер читала «Ежедневный пророк», отгородившись им от Малфоя, погруженного в какую-то книгу. Все слова были знакомыми, но смысл отдельных предложений ускользал. Приходилось начинать заново, и это безумно раздражало Грейнджер. Кофе и сигарета. Малфой каждый раз морщил свой аристократический нос, когда она дымила, но ничего не говорил. Он вообще все эти дни вел себя разумно и очень сдержанно. Ни разу не назвал ее грязнокровкой, хотя иногда это слово читалось у него в глазах. Видимо, война и последовавшие за ней лишения из-за нелегального положения вправили ему мозги. А, может, это была слизеринская способность выживать в любой ситуации…
Стук в окно отвлек Грейнджер от очередной попытки продраться сквозь дебри журналистской развесистой клюквы. Сова? К тому же чья-то личная сова, а не серая «форменная» - почты или официальной доставки. Грейнджер открыла створки и впустила посланницу. С улицы дохнуло промозглым осенним холодом. Малфой отвлекся от книги, но снова ничего не спросил.
Письмо было написано на плотном пергаменте, и Грейнджер сразу узнала и этот почерк, и вензель внизу страницы. Десятки раз она видела и то, и другое на своих работах по зельеварению – рецензия и подпись профессора Снейпа, один вид которых был способен довести до истерики некоторых слабонервных студентов. Аккуратные идеально ровные строчки, на которые нанизан бисер строчных букв и изысканная витиеватость прописных.
Дорогая мисс Грейнджер!
Директор МакГонагалл сообщила мне о Вашем желании встретиться со мной. Оценив аргументы, которые она (с Ваших слов) мне привела, я счел возможным удовлетворить Вашу просьбу. Полагаю, более всего нам будет удобно встретиться на нейтральной территории, чтобы исключить возможность возникновения нежелательных недоразумений. Посему предлагаю сделать это в доме мистера Ремуса Дж. Люпина по известному Вам адресу. С его любезного согласия я буду ждать Вас там сегодня в три часа пополудни. Надеюсь так же, что особа, по поручению которой Вы исполняете эту миссию, будет достаточно благоразумна, чтобы не присутствовать при нашей встрече, поскольку это может быть небезопасно.