- Хорошо. Постараюсь его не убить за это время.
Снейп не понял мрачной шутки, но ничего не сказал. Вместо этого он внезапно спросил:
- Люпин сказал, что вы сварили для него Аконитовое зелье. Это правда?
- Да.
- Покажите мне.
Уже ничему не удивляясь, Грейнджер извлекла из сумки сосуд и подала зельевару. Снейп взял его осторожно, очень бережно и поднес к глазам, рассматривая на свет. Грейнджер услышала, как он тихо пробормотал сам себе:
- Чистое и прозрачное… вполне прилично.
С помощью волшебной палочки он проверял что-то еще. Жидкость искрила и один раз сменила цвет, но потом вернулась к первоначальному состоянию. Возвращая Грейнджер зелье, Снейп спросил:
- Мистер Малфой помогал вам?
- Да.
- Что же… могу сказать, что у вас все получилось. Надеюсь, вы запомнили все, что он вам говорил?
- Да, проф… мистер Снейп. Я записала.
- Хорошо, мисс Грейнджер. Я хочу, чтобы вы точно знали, что вам не стоит обольщаться на свой счет. У вас нет таланта зельевара, хотя достаточно усердия, чтобы получить вполне приличный результат. Могу вам посоветовать воспользоваться случаем, чтобы перенять у мистера Малфоя некоторые полезные навыки.
- Но он… у него же нет палочки.
- Зато у него есть мозги, отличная память и возможность рассказать. Мне всегда казалось, что у вас, мисс Грейнджер, мозги тоже на месте.
Она сглотнула, и это рефлекторное движение отозвалось болью в пересохшем горле. Что бы там не случилось со Снейпом, своего сарказма он не потерял ни на йоту.
- Я запомню ваши слова.
- Тогда вы можете идти, мисс Грейнджер. Думаю, мистер Люпин будет рад пообщаться с вами.
Ощущение было такое, как будто они все еще в Хогвартсе, и Грейнджер только что успешно сдала курсовой проект или сложный экзамен.
Уже на пороге она вдруг вспомнила свои летние мысли, обернулась и с чувством сказала:
- Спасибо, мистер Снейп.
- За что? – ни капли любопытства, просто вежливая форма подходящего ответа.
- Вы научили меня варить отличное антипохмельное зелье.
Его реакцию она уже не видела, потому что успела выйти раньше. У нее было серьезное опасение, что промедли она еще секунду, и не миновать ей какого-нибудь проклятия, не смертельного, но неприятного.
Люпин ждал ее на лестнице. Когда Грейнджер пулей вылетела из кабинета, в глазах оборотня промелькнуло беспокойство, но он сказал совсем не об этом.
- Гермиона! Будь добра, подожди меня на кухне. Я сейчас подойду.
- Хорошо.
Первым делом – закурить. Руки так тряслись, что Грейнджер никак не могла попасть сигаретой в огонек зажигалки. Только сейчас она ощутила, насколько велико было напряжение во время разговора со Снейпом. Только сейчас, когда нервы расслабились, и начался откат.
Когда появился Люпин, она все еще пыталась справиться с собой.
- Гер… Что… что случилось?
- Чертов сукин сын! Предатель!
- Он не…
- Чудовище! Он просто чудовище!
Нервная затяжка. Грейнджер не могла бы точно объяснить, почему разговор со Снейпом подействовал на нее с такой силой. Она ведь держалась. Она хорошо держалась.
На самом деле ты знаешь, почему так, да, Грейнджер? Потому что Снейп – живое напоминание о войне, о том, что тебе пришлось пережить. Живое напоминание и незаданный вопрос. Почему он остался жив, когда другие, кто был более достоин жизни, погибли? Почему он… и почему ты?
- Он не чудовище, - Люпин покачал головой, - Ты просто не знаешь. После всего, что ОН пережил, он не чудовище.
Грейнджер затушила окурок и без сил опустилась на край стула. Тонкие пальца сжали виски, как будто могли унять боль.
- Хорошо, я не знаю, - прошептала она, - Пусть я ничего не знаю о нем. Может быть, если бы я знала, то могла бы понять. Но я не знаю и не хочу знать. Я просто больше не могу. Сколько это еще будет продолжаться, Рем?
- До конца твоей жизни. Или пока ты сама не решишь, что пора прекратить уничтожать себя.
*
Устройство убежища для Малфоя заняло у Снейпа четыре дня. Это были не самые лучшие четыре дня в жизни Грейнджер.
*
- Малфой, будь любезен, подкорми камин дровами. Я очень устала.
Утром близнецы Уизли прислали ей записку, в которой сетовали на то, что ее камин снова отключен, и просили связаться. Грейнджер запихнула Малфоя в ванную вместе со всеми вещами, наказала ему сидеть тихо и включилась в Каминную Сеть. К счастью, близнецы нашлись в Хогсмиде, потому что в Нору она бы ни за что не сунулась. Фред (или это все-таки был Джордж?) попенял, что она снова пропала, на что Грейнджер отшутилась, что ведет бурную личную жизнь, несовместимую с внезапными вызовами. Уизли посмеялись, не подозревая, насколько близко эта шутка к правде и насколько близко Грейнджер в своей «личной жизни» подошла к краю, отделяющему ее от Азкабана. А потом Джордж (или Фред) предложил ей работу.
Был один волшебник, потерявший во время войны всю семью – нечистокровную жену и двоих детей. Недавно он женился вторично, и его новая – снова магглорожденная – супруга уже ждала ребенка. И на этой почве несчастный сдвинулся на обеспечении безопасности своего дома. Все, что могли предложить официальные фирмы, казалось ему недостаточно надежным, и он искал мага, который рискнет немного выйти за рамки возможного и поставить ДЕЙСТВИТЕЛЬНО надежную защиту. Длинная цепочка привела его в «Улеты Умников Уизли». А близнецы вспомнили о Грейнджер и о том, насколько сильной была защита ее квартиры. Собственно, Грейнджер предлагалось встретиться с магом-параноиком и повторить подвиг по навешиванию охранных чар.
Она посмеялась вместе с близнецами, но сумма, которую он был готов заплатить за одну только возможность встретиться с ней, привела Грейнджер в замешательство. Прикинув примерный размер вознаграждения в случае, если работа все же будет сделана, она из замешательства перешла в фазу глубокой задумчивости. По всему выходило, что минимум год она сможет вообще не думать о деньгах. А если расходовать их экономно, то и все три. В итоге Грейнджер решила, что стоит встретиться и поговорить с потенциальным работодателем, а отказаться она всегда успеет.
Маг-параноик представился как мистер Смит. Грейнджер мысленно усмехнулась, но не стала заострять внимание на выборе имени. Мистер Смит был нервным и очень настойчивым. Через десять минут общения с ним у Грейнджер отчаянно заболела голова. Через полчаса они сговорились на том, что Грейнджер должна сама посмотреть дом и оценить потенциальный фронт работ. Через три часа она ответила, что возьмется за эту работу, и запросила сумму, которую насчитала дома. Мистер Смит согласился, не торгуясь. Они подписали договор, но Грейнджер чувствовала себя выжатой половой тряпкой.
Ей хотелось побыть в одиночестве, чтобы переварить эту встречу и разгрузить мозги, но дома был Малфой. Конечно, она могла бы попросить его не разговаривать с ней, да он и сам не особенно к этому стремился. Она могла бы сделать вид, что его нет. Но все это не отменяло самого факта его присутствия. Иногда Грейнджер казалось, что ей мешает даже его дыхание.
Она бесцельно бродила по улицам Лондона, вдыхала холодный предзимний воздух и старалась не думать. Получалось плохо, потому что Грейнджер в принципе не умела НЕ ДУМАТЬ. Она гуляла, пока не стало совсем темно, хотя в большом городе темным делалось только небо, а не пространство вокруг. Как будто Лондон накрыл чернильный шелковый платок. Только тогда Грейнджер направилась ближе к дому. И только переступив порог, поняла, как устала и замерзла. И еще – что, кажется, не совсем здорова.
Малфой покорно отложил свою книжечку, в которой что-то царапал, и подсел к камину. От жара бледное лицо приобрело нормальный оттенок, и Малфой на какие-то несколько минут перестал быть похожим на алебастровую статую. Интересно, он согрелся? Он ведь все время мерзнет, Грейнджер это давно заметила. В те несколько случайных прикосновений, которые были между ними, его кожа всегда была холодной. А привычку обхватывать себя за плечи он, кажется, и вовсе не осознает.