Кармен казалось, что последние несколько дней растянулись на годы.
Однако Фарух-Лейн не могла просто выставить за порог пресловутого Зета. Ведь под предлогом спасения мира они с Лилианой отняли у единорога его рог и ничего не дали ему взамен.
Кто такая Хеннесси теперь, без ее сновидений?
А кто такая Фарух-Лейн?
Та, кто предотвратил апокалипсис.
– А вот и он, – мягко произнесла Лилиана.
Подъехавший серый «Вольво» припарковался неподалеку от них. За рулем автомобиля сидел Диклан Линч. Его златовласый младший брат Мэтью занимал пассажирское сиденье. Две трети братьев Линч.
– Пусть все идет своим чередом, – посоветовала Лилиана. – Это первый шаг.
Ты предотвратила апокалипсис.
Достав из кармана на дверце пару поздравительных открыток, Фарух-Лейн направилась к Диклану. Они встали по одну сторону линии разметки, начерченной на асфальте. Казалось, ситуация располагала к рукопожатию, однако никто из них не протянул руку, а после затянувшегося молчания сделать это стало слишком неловко, поэтому Фарух-Лейн просто вздохнула в знак приветствия.
– Он мертв? – спросил Диклан без предисловий.
Вместо ответа девушка протянула ему первую из двух поздравительных открыток.
Диклан открыл ее. И прочел слова, напечатанные внутри: «С Днем святого Валентина любимых сына и сноху!»
Чуть ниже следовала приписка почерком Фарух-Лейн:
«После стычки в розовом саду я ничего не слышала о Модераторах. Я больше не подчиняюсь их приказам, но, возможно, за мной продолжают следить. Они могут проверять звонки, сообщения, личные вещи и вести наблюдение, поэтому я записала для тебя все что знаю».
Тишина со стороны Модераторов совсем не успокаивала, а скорее пугала. Ведь они превратились в призраков не только для нее. Когда федералы сообщили ей об аресте Брайда, они сказали, что сперва безуспешно пытались связаться с другими Модераторами, и только потом позвонили ей. Куда же они подевались? Модераторы чем-то напоминали спам или грибковую инфекцию, которые сами по себе не исчезают.
Она протянула Диклану вторую открытку.
Внутри карточки тоже было поздравление (Оказывается, ты нравишься мне гораздо больше, чем я предполагал! С годовщиной, любимая!). Однако прочитать надпись не представлялось возможным, поскольку каждый сантиметр внутри открытки был занят рукописным изложением всего, что Фарух-Лейн знала о сложившейся ситуации.
Диклан прочел. Его лицо ничего не выражало.
Он оглянулся через плечо на Медфордский центр помощи, а затем на золотоволосого младшего брата, наблюдавшего за ними с усердием пса, которому велели ждать в машине.
Кармен ему сочувствовала. Жалость к Диклану Линчу, подавляющему любые внешние проявления собственной боли, далась ей гораздо легче, чем к Хеннесси, от которой волнами исходило страдание, стоило только девушке зайти в комнату. Фарух-Лейн не понимала Хеннесси, но знала, что такое любовь к брату.
Наконец Диклан бесстрастным тоном пробормотал:
– Не стоило мне звонить.
– Я дала слово. Пообещала устранить Брайда и вернуть тебе брата. Я не сдержала обещания. И сейчас это все, чем я могу помочь.
Он пристально изучал ее взглядом, а затем цокнул языком. Характерный, особый жест. Звук принятого решения. Диклан достал из кармана пиджака визитку и записал на ней два номера телефона и адрес.
– Не хочу чувствовать, что остался в долгу.
Фарух-Лейн взяла карточку.
– Должна ли я поблагодарить?
– Думаю, это поможет тебе найти ответы на некоторые вопросы.
Кармен понятия не имела, какие ответы, по мнению Линча, ее интересуют, но произнесла:
– Что ж, тогда спасибо.
Парень слегка покачал головой.
– Все по справедливости. Теперь мы снова квиты.
– Как шпионы на мосту, – пробормотала Фарух-Лейн.
– Нет, как единственные здравомыслящие в этой ситуации люди, – поправил ее Диклан. Он по-прежнему казался энергичным и собранным, однако в его манере держаться появилась некоторая тревожность; он размышлял над тем, что она написала в поздравительной открытке. Волнение на краткий миг стерло годы с его лица, и на долю секунды он стал невероятно похож на своего брата Ронана.
Точнее, на Ронана, каким она видела его в последний раз. Не теперь. Фарух-Лейн завершила встречу рукопожатием.
– Удачи, мистер Линч.
– Удача, – с горечью произнес Диклан, – единственное, что мне точно не светит.