Боль от первой раны сменилась болью от второй, третьей, четвертой и пятой, когда Эйвен снова и снова приказывал Нийксу колоть Алекс, как подушечку для булавок. Ее крики эхом разносились по камере, пока горло не пересохло, а голос не превратился в хриплый, почти беззвучный всхлип. Слезы текли по ее лицу, пропитывая одежду, вместе с кровью из того места, где она прокусила собственную губу от боли. Ее челюсти казались сломанными из-за попыток стиснуть зубы в агонии. Она была слаба от потери крови и истощения, ее лодыжки и запястья были натерты до крови от борьбы с моксирилом… что-то, что она поняла во время своих пыток, что ей придется попытаться прекратить делать, чтобы Эйвен не увидел соответствующие раны Нийкса.
Как раз в тот момент, когда Алекс была уверена, что больше не сможет выжить, Эйвен сказал:
- Хватит.
Ноги Нийкса, все, что Алекс могла видеть, когда она вяло опустила голову, отошли, слегка спотыкаясь… единственный признак его собственной боли.
- Нийкс мастерски владеет искусством пыток, - сказал Эйвен, его голос звучал невнятно для звенящих ушей и затуманенного сознания Алекс. - Он избежит всех твоих основных органов, так что твои травмы, хотя, надеюсь, и будут мучительными, не убьют преждевременно. - Казалось, он был доволен этим; чрезмерным количеством страданий, которые она испытывала. - Я попрошу кого-нибудь позаботиться о тебе за несколько часов до того, как ты умрешь от потери крови, чтобы завтра мы могли провести еще один раунд, начав все сначала. Это может стать нашим способом отпраздновать победу, которую я одержу утром.
Алекс не была уверена, сказал ли он что-нибудь еще после этого. Она не была уверена ни в чем, кроме своей боли, которая быстро переходила в онемение. Онемение было хорошо. Онемение означало, что больше не будет агонии, больше не будет страданий. Онемение означало отсутствие страха перед тем, что Эйвен планировал сделать утром; отсутствие страха, что он отпразднует это, снова мучая ее позже в тот же день... и на следующий... и на следующий.
Выпрямившись на цепях в темной камере, последней мыслью Алекс перед тем, как она потеряла сознание, было то, что, возможно, Эйвен был прав. Если это только начало того, что ей предстояло выстрадать, то убийство, в конце концов, могло быть милосердием.
Глава 31
- Проснись! Ты должна проснуться!
Кто-то открывал рот Алекс, а затем она задохнулась, когда сладкая жидкость хлынула ей в горло.
- Глотай, Эйлия. Пожалуйста, постарайся проглотить все это.
Хрипя и брызгая слюной, у Алекс не было другого выбора, кроме как сделать, как ей было приказано, сознание возвращалось медленно, но достаточно, чтобы понять, что Нийкс намазывает нектар лэндры на раны одной рукой, одновременно поднося фляжку с соком к губам и медленно вливая его в рот.
Повреждения ее тела были серьезными, но, как и сказал Эйвен, Нийкс не задел ничего важного, и лэндра начала действовать гораздо быстрее, чем это было бы при смертельном ранении… что Алекс знала по опыту.
- Вот и все, котенок, - сказал Нийкс, закончив намазывать цветок прямо на раны, и посоветовал ей осушить оставшуюся часть фляжки. - Через минуту ты почувствуешь себя лучше.
- Что ты здесь делаешь? - прохрипела Алекс сквозь свои быстро заживающие голосовые связки. Она была отчасти полна надежды, отчасти напугана, увидев его, но когда огляделась и увидела, что с ним больше никого нет, надежда победила.
- Я вытащу тебя отсюда, - решительно сказал Нийкс, используя кинжал с лезвием из мирокса, чтобы разрезать путы. Он подхватил Алекс, когда та вяло упала на него, и прижимал к себе, пока она не исцелилась достаточно, чтобы стоять самостоятельно, несмотря на то, что ее трясло.
- Эйвен... Он узнает...
Нийкс покачал головой и, обняв ее за плечи, быстро повел к двери камеры.
- Мне все равно. Я не позволю тебе снова пройти через это. Ни от моей руки, ни от чьей-либо еще. Ничто не стоит того, чтобы видеть, как тебя подвешивают к потолку и пытают почти до смерти. Ничто. - Его голос сорвался на последнем слове.
- Нийкс, - прошептала Алекс, ненавидя себя за то, что ему пришлось это увидеть. Ненавидя то, что его заставили это сделать. - Мне так жаль…
- Не смей извиняться. - Его тон был хриплым, когда они замедлились, чтобы пройти через расплавленную дверь. Она увидела его восхищенный взгляд и почувствовала, как ее захлестнула боль, хуже, чем любая из ран, нанесенных ему кинжалом. Однозначно.
- Я знаю, ты не хочешь этого слышать, но, причинив мне боль, ты спас наши жизни, обе, - мягко сказала ему Алекс. - А теперь давай убираться отсюда к черту, пока все это не было напрасно.
Нийксу не нужно было повторять дважды, и он помог ей, спотыкаясь, пробираться по темным коридорам Таэварга, пока они не оказались на свободе от тюремных камер, и он смог активировать Валиспас, уводя их от Мейи.
Их побег показался Алекс почти слишком легким, и когда они парили над Золотыми утесами и через освещенный рассветом Серебристый Лес, она осторожно сказала об этом.
- Это потому, что город очищен, - последовал усталый ответ Нийкса. - Эйвен не лгал, когда делился своими планами прошлой ночью. Его битва против смертных Медоры начинается сегодня.
Даже с ее измученным телом, быстро восстанавливающимся благодаря лэндре, Алекс могла вспомнить несколько раз в своей жизни, когда она чувствовала себя более несчастной. Знание того, что Эйвен сейчас где-то рядом с целым городом Заявленных меярин, заставило ее захотеть схватить всех, кто был ей дорог, и убежать обратно во Фрейю, чтобы никогда больше не возвращаться в Медору. Но она знала, что не может этого сделать. Она знала, что не сделает этого. И это оставляло ей только один выбор.
- Где он, Нийкс? - тихо спросила она, когда они вылетели из Серебряного Леса и полетели над сельской местностью, залитой ранним утренним светом. - Где Эйвен?
Прерывисто выдохнув, он ответил:
- Грейвел… Он отправился в Грейвел. Он знает, что Ходящие по Теням не готовы к нападению, поэтому, пока люди все еще являются его конечной целью, он пользуется отказом старейшин принять твои предупреждения всерьез.
Алекс кивнула, догадавшись об этом, пророчество громко повторялось в ее голове. «Когда День и Ночь объединятся и сразятся...»
- Мы должны пойти туда.
Ответ Нийкса был настолько быстрым и твердым, насколько она и предполагала.
- Никаких шансов.
- Мы должны, - так же твердо повторила Алекс, прежде чем она, наконец, произнесла пророчество для него. Она не скрывала это от него намеренно, оно просто никогда не всплывало… в основном потому, что она отрицала это. - Разве ты не видишь? Я знаю, что в этом нет никакого смысла, но это может быть способом остановить его еще до того, как он начнет.
- Что именно ты будешь делать, если мы пойдем туда? - спросил Нийкс, его тон граничил с сарказмом. - Будешь умницей и попросишь Эйвена остановиться? Даже если бы ты была способна выиграть у него бой прямо сейчас… хотя сейчас нет… что бы ты сделала?
Алекс открыла рот, чтобы ответить, но он продолжил прежде, чем она успела.
- Ты сама сказала, что не убьешь его, и хотя я не поклялся в том же уровне морали, даже я не стал бы предпринимать ничего, что могло бы подвергнуть риску так много жизней, - расстроенно сказал Нийкс. - Пока все, на кого он Претендовал, не будут освобождены, единственный исход, с которым столкнется любой из нас, если мы выступим против Эйвена, - это смерть. Это то, чего ты хочешь, Эйлия?
- Я...
- Потому что это то, что мы получим. Если мы сегодня встретимся с Эйвеном, хорошего конца для нас не будет.
- Мы...
- «Тьма и Свет встретятся в середине удара», - насмешливо продекламировал он. - Если ты думаешь, что это ты и он, то можешь забыть об этом. Я потратил столько усилий, пытаясь сохранить тебе жизнь, не для того, чтобы позволить тебе броситься в объятия своего врага из прихоти жертвы. Это был твой план с самого начала?
- Конечно, н…
- Тогда каков твой план, Эйлия? - Нийкс чуть не закричал. - Какая у тебя может быть причина для такой глупой идеи, когда ты, человек, идешь против самого могущественного меярина в мире, чтобы помочь городу, полному смертных, половина из которых ненавидит тебя? Ты хочешь убить нас обоих?