Горничная впустила меня внутрь. Я повесил на вешалку свою потёртую нейлоновую куртку, поправил, как сумел, воротник мятой рубашки и направился в гостиную. Меня встретил Хьюго и, взяв под руку, спросил, не хочу ли я чего-нибудь выпить. У них не нашлось ни капли «Джека Дэниэлса», поэтому я остановил выбор на водке.
Все были в сборе. Чарльз, Роджер, Сесили, Хьюго, Эмили. Присутствовал даже парень Сесили, Билл, — молодой, угрюмый рок-музыкант с длинными чёрными волосами и похожим на клюв носом. Он старался выглядеть крутым и независимым, но получал удовольствие от каждой минуты, проведённой на вечеринке богачей. Хоть он и был мрачен, он, когда ему предложили мартини «Реми» с содовой, не сказал «нет» и с такой жадностью набросился на кешью, словно не ел ничего недели три. Чарльз явился со своей суровой рыжеволосой женушкой Нормой, которая была занята тем, что обменивалась ехидными сплетнями с Эмили. Хьюго, судя по всему, снова где-то потерял свою супругу Элси. Заливая в себя огромные порции джина с тоником, он бормотал что-то о слишком тяжёлой работе.
— Итак, — сказал Роджер, подошедший и хлопнувший меня по плечу (в этом хлопке чувствовалось больше враждебности, чем воодушевления), — вот ты возвращаешься в родную страну. Да?
— Верно, сэр.
— Что ж… Полагаю, ты чувствуешь себя здесь, как рыба, вытащенная из воды, верно?
— Думаю, да. Временами. Однако все были очень обходительны со мной.
Сесили, сидевшая на диванчике, подняла на меня взгляд. На ней было струящееся зелёное платье из шифона, и она выглядела красивее, чем когда-либо.
— Обходительны, мистер Хьюблейн? Но не добры?
Я пожал плечами.
— Кажется, вы, британцы, довольно сдержанны. Мне трудно пробиться сквозь эту безупречную оболочку.
Сесили туманно улыбнулась.
— Даже если у вас это получится, мистер Хьюблейн, надеюсь, вы обнаружите там лишь безупречное содержимое.
Я закурил.
— О, я в этом уверен. Думаю, в Англии творятся весьма паршивые делишки, только вы не шибко это замечаете. Даже прирезав кого-нибудь, все говорят: «Простите — очень жаль».
Роджер налился красным.
— Слыхал я, что Нью-Йорк трудно назвать райским садом, — сказал он кисло. — Грабежи там превратились в своего рода бизнес.
Я покачал головой.
— А я и не говорю, что это не так. Но речь идет не о Нью-Йорке. А об Англии.
В комнату, опираясь на трость, вошла Эмили.
— Звучит весьма цинично, мистер Хьюблейн. Неужели Англия настолько вас огорчила?
Я отхлебнул водки.
— Дело не в стране, миссис Пайк. А в том, что может здесь случиться.
— Например? — спросил Билл, друг-музыкант Сесили, демонстративно ковыряясь в носу.
Я посмотрел ему в глаза.
— Например, убийство Уолтера Пайка.
Чарльз встрепенулся и сел прямо.
— Послушайте-ка, мистер Хьюблейн, — произнес он, — это весьма неприлично с вашей стороны. У нас в семье траур!
— Однако это правда, — настаивал я. — Уолтер Пайк был убит кем-то из присутствующих здесь, и я знаю как.
Эмили пылала яростью.
— Это вам не школьная постановка, мистер Хьюблейн. Если у вас имеются какие-то неприглядные обвинения, вам лучше объясниться. А если вы не можете или не хотите делать того, тогда я должна просить вас немедленно покинуть мой дом.
Я поднял руку.
— Просто выслушайте меня. Вы должны признать: Уолтер Пайк опасался, что кто-то отнимет у него жизнь. Ведь иначе он не нанял бы меня для охраны. Думаю, ему угрожали или что-то в этом роде. А может, он просто подозревал, что кое-кто из окружавших его людей не слишком дружелюбно к нему относится. Как бы то ни было, он пригласил меня. И пригласил не без причины.
Роджер фыркнул.
— Это не доказывает ровным счетом ничего. Полагаю, лучше перейти сразу к сути.
Я кивнул.
— Охотно… Смерть Уолтера Пайка — это почти что идеальное убийство. Однако во всем деле обнаружился один нелепый прокол, который и выдал убийцу.
Пайки, хлопая глазами, посматривали друг на друга, словно слепцы, которым внезапно вернули зрение и отлущили бабла в придачу.