Родимцев был внимателен, с явным удовольствием общался с мальчиком. Не заигрывал, не сюсюкал, не пытался откупиться подарками. Я смотрела, как они общаются, выбирая модель радиоуправляемого катера, как серьезно Павел Петрович задает вопросы, а Иван по-взрослому отвечает. Мужчины. Маленький и большой. «Мои мужчины», — промелькнуло в голове, и я тут же отругала себя за подобную мысль. «Это просто работа», — зло напомнила себе.
А Родимцева уже выбрали подарок и потащили меня на детскую площадку. И вот там-то нам удалось произвести фурор. До сих пор здешнее общество было уверено, что отец Ивана и, соответственно, мой муж местный. Но когда на площадку заявились Родимцевы, стало понятно, что мамочки сильно ошибались. Тут из их любопытство разгорелось с новой силой. В самом деле, мать и отец европейцы, а мальчишка мулат. Какой животрепещущая тема для обсуждений и самых невероятных гипотез. Надо отдать им должное, лезть ко мне с вопросами никто рже рискнул, но и ежу было понятно, что как только мы уйдем, все тут же кинуться перемывать нам косточки.
— Никогда не чувствовал себя объектом столь пристального внимания, — Родимцев подошел ко мне. — Может быть вы, Екатерина Алексеевна, объясните мне, что здесь происходит?
— Меня приняли за мать Вани, — пояснила я.
— Видимо, я должен был оказаться африканцем, — проявил сообразительность мой наниматель.
— Учитывая цвет кожи моего «сына», да, — согласилась с ним.
— А тут такой облом, — хохотнул Родимцев. — Чувствую себя суперзвездой.
— Вы не привыкли к всеобщему вниманию?
— Не со стороны такого количества молодых женщин.
Я посмотрела на Родимцева.
— Мне почему-то казалось, что мужчина с вашей внешностью должен пользоваться успехом у дам.
— О, мы вышли на новый уровень наших отношений, — развеселился Родимцев.
— У нас с вами может быть только один уровень отношений: я ваша подчиненная, вы мой работодатель, — напомнила ему.
— Простите, неудачная шутка. Что до внимания, одно дело молодые женщины, совсем другой — молодые мамаши. Особенно те, кто страдает со скуки.
— Простите. Возможно мне следовало сразу развеять их заблуждение и пояснить, что я только наемная воспитательница.
— А зачем? Какое вам до них дело? Пусть думают, что хотят.
Тут к нам подбежал Ванька.
— У Отита завтра день рождения, — сказал он. — Меня пригласили. Можно пойти? Ну пожалуйста!
Я хотела согласиться, но:
— Как папа решит.
— Пап?
— Если Екатерина Алексеевна не возражает, то можно.
— Катюша? — Ванечка молитвенно сложил руки и вдела щенячьи глазки.
— Конечно, мы пойдем.
— Ура! — он поцеловал сначала меня, потом отца и убежал.
— Иван называет вас по имени. Это вас не напрягает? — глядя вслед сыну спросил Павел Петрович.
— Абсолютно нет.
— Могу я тоже обращаться к вам по имени?
— Ничего не имею против, — ответила ему.
— Павел, — он протянул мне руку.
— Катя, — взяла протянутую руки и пожала.
— А скажите, Катя, вы говорите на суахили? — прозвучал неожиданный вопрос.
8.
Вопрос выбил меня из колеи и заставил задуматься: а что я вообще знаю о суахили? И, пожалуй, единственное, что я могла вот так сразу сказать, это что суахили один из наиболее значительных языков африканского континента. Но я его не знала.
— А если я его выучу, вы возьмете сына с собой? — язык явно опередил мои мысли.
Теперь настала очередь Павла удивляться.
— Ну, если вы так ставите вопрос, — развеселился он.
— Извините, — пошла на попятный, — ляпнула, не подумав.
— Из вашего ляпа можно заключить, что суахили вы не знаете, но ради моего сына готовы его выучить? — продолжал развлекаться мой начальник.
И вид такой самодовольный, что захотелось поставить его на место.
— Не преувеличивайте мою любовь к ближнему, — охладила его пыл, — выучить для меня новый язык, это все равно, что для вас выучить текст песни.
— Это вы просто не слышали, как я пою, — смеясь, возразил Родимцев.
— Я не про музыкальный слух, я про текст.
— Что, действительно так просто?
— У каждого свой конек, — ответила, пожимая плечами.
— Странно, что с такими способностями вы согласились работать у меня.
— Ничего странного, мне нужна была работа, а в сложившейся ситуации выбирать не приходилось. К тому же вы очень щедро платите.