Наверное, нужно было отказаться и уйти. Не моя специальность, странный контракт, непонятный ребенок и загадочный наниматель. Все один к одному шептало, что пора и честь знать. Но я слабый человек. И алчный. При мысли о том, что совсем скоро я останусь без жилья и денег, стало очень грустно. В Москве меня никто и ничто не держит. Семьи, кроме родителей, у меня нет. К жаре можно привыкнуть, а если уж очень соскучусь по снегу, то отпуск смогу провести где-нибудь поближе к Северному полюсу.
И, в конце концов, никто не настаивает, чтобы я продавалась в пожизненное рабство. Пять лет поработаю и вернусь состоятельной дамой. Куплю себе квартиру в Москва-Сити. Или вообще, с видом на Кремль. А может, я им не подойду?
— Дайте, пожалуйста, ручку, — вздохнув, попросила Рокотова.
— Вы готовы подписать? — с интонацией змея-искусителя поинтересовался он.
— Готова, — я даже кивнула в подтверждение своего согласия.
— Прошу вас, — он протянул мне ручку.
«Надеюсь, кровью скреплять не нужно», — мрачно пронеслось в голове, и я поставила свою подпись.
И понеслось.
Документы на визу мне подготовили в тот же день, я отдала свой паспорт сотруднику Рокотова и отправилась восвояси. Танька перехватила меня по дороге.
— Подписала?
— Подписала.
— И как?
— Что именно как?
— Ну, ощущения? Уже чувствуешь себя богатой?
Я прислушалась к себе. Богатой я себя не ощутила, а вот впечатление, что меня мастерски обвели вокруг пальца, присутствовало. Хотя, откуда ему взяться?
— Что-то не так с этой работой, — сообщала я подруге.
— В смысле? Думаешь, тебя в бордель продадут?
От такой постановки вопроса я немного опешила.
— Тань, а почему именно в бордель?!
— Ну, не знаю? — протянула она задумчиво. — Я тут недавно книгу читала, там как раз такая ситуация. Героиня, юная и наивная девственница, устраивается гувернанткой к миллиардеру. А на самом деле ее отправляют в бордель. Представляешь?!
— Тань, ты сейчас что хочешь мне сказать?! Что известный всей стране бизнесмен подрабатывает сутенером в свободное время? Днем с президентом общается, а по вечерам девок подыскивает для притона?
— Да, — согласилась Татьяна, — не похоже. Но все равно стремно.
— Что стремно? Что ты от меня скрыла?
— Кать, ты же сама сказала, что что-то тут нечисто.
— Что ты от меня скрыла?! — взвыла я, одновременно пытаясь сообразить, вступил ли в силу подписанный контракт и если да, то придется ли мне платить неустойку, если я сегодня же захочу его расторгнуть.
— Клянусь, ничего!
— Точно? — спросила с подозрением.
— Катя, я тебя умоляю! Ну, хочешь, я поклянусь?
— Не хочу, — выдохнула устало. — Кажется, я уже ничего не хочу.
— Ты сейчас домой?
— Ага, буду смотреть образовательные программы.
— Зачем?
— Затем, Татьяна, что я нанялась вроде как гувернанткой. И мне нужно будет ребенка чему-то учить. А чему учить шестилетнего парня, я совершенно не представляю. Поэтому буду думать, читать, составлять программы. Авось, что и получится.
— У тебя-то? — Танькин голос опять звенел от радости. — А тебя как раз и получиться. И знаешь еще, что? Ты не переживай.
— В смысле?
— В той книжке хорошо все закончилось. В героиню влюбился крутой мафиози и забрал ее из борделя.
— И они жили долго и счастливо?
— Да. Правда, сначала он ее изнасиловал, потом ее украли враги. Хотели подсадить на наркотики. Потом она от него сама убежала, а он поклялся ее найти и убить. Но все кончилось хорошо.
На минуту я представила себя юной доверчивой девственницей, а неизвестного Павла Родимцева крупным мафиози. Вот я прилетаю в Судан, а там меня то в притон отправляют, то насилуют, но наркотиками пичкают, то крадут. Картинка вышла яркой и запоминающейся. От подобной перспективы стало настольно не по себе, что я, молча, прервала разговор с подругой и положила телефон.
«Ну, — постаралась себя успокоить, — хоть кончилось все хорошо».
Все семь дней до отъезда в Африку я провела в какой-то нереальной круговерти. Нужно было очень много всего сделать. Во-первых, я, как человек ответственный, пыталась найти подходящую программу для обучения моего подопечного. Во-вторых, нужно было собрать вещи и куда-то их деть, ведь квартиру придется освободить. И, в-третьих, объясниться с родителями. Это оказалось самым сложным. Они категорически не хотели понимать и принимать, что единственная дочь собирается переселиться на другой континент.
— Не торопись, — попросила мама, когда я рассказала о своих планах на ближайшее время.
— Тут надо все взвесить, — добавил папа.
— Я уже подписала договор, — попыталась остудить их пыл.
Тщетно.
— Нет такого договора, который нельзя было бы расторгнуть, — возразил папа — адвокат.
— Даже если придется обращаться в суд, — а это уже мама — следователь по особо важным делам.
— Там такая неустойка, — начала я заново.
— Тем более, — мама была строга, — ведь ежу же ясно, что-то тут не то.
— Мам…
— Он русский? — поинтересовался отец.
— Пааап…
— Ну, хотя бы, белый? — с надеждой спросила мама.
— А это уже расизм, — вынесла я вердикт.
— У меня одна дочь, — повысила голос мама.
— И у меня, — ввернул папа.
— Тогда их у вас две, получается, — попыталась отшутиться.
— Екатерина! — это уже хором.
— Родители, дорогие, — взмолилась, наконец. — Вы должны были заметить, ваша дочь уже давно выросла. Так что я не прошу вашего согласия, я ставлю в известность. Улетаю в Судан, на работу. К вам прилечу в отпуск.
Родители синхронно переглянулись.
— Как фамилия твоего работодателя? — задала вопрос мама.
— Родимцев.
— Очень хорошо, — она покивала. — В крайнем случае, я его под суд отправлю.
— И адвоката хорошего он никогда не найдет, — с удовлетворением заметил папа.
Зная своих родителей, я даже пожалела неведомого Павла Родимцева.
Назавтра мне предстояло отправиться в офис Рокотова за документами и билетом.
Вопреки моим ожиданиям, меня пригласили к нему в кабинет. Я-то думала, что получу все необходимое у помощника.
В кабинете Рокотов был не один. И вот я сразу поняла, что это та самая, то ли невеста, то ли жена. И дело даже не в ярко-рыжей шевелюре, и не в том, что незнакомка удобно устроилась в кресле олигарха, а перед ней стоял поднос с какими-то закусками, просто взглянув на них одни раз, сразу становилось ясно: он ее любит. Говорит со мной, но она все равно остается в центре внимания. А уж когда он бросает на нее взгляд. На меня никто никогда так не смотрел. Мучительное чувство зависти к яркой незнакомке затопило душу. Я тоже хочу быть центром чьей-то вселенной!
— Прямых рейсов в Хартум нет, — вклинился в мои размышления олигарх. — У вас пересадка в Каире.
После этих слов мужчина и женщина как-то весело переглянулись. Я подавила тяжелый вздох.
— Может быть, чаю? — спросила рыжая. — Еду не предлагаю, вряд ли вы будете это есть.
Она кивнула на поднос. Я с интересом посмотрела на еду. М-да, я такое точно не буду. В высоком прозрачном стакане явно какой-то травяной чай, рядом блюдце с мелко порезанным соленым огурцом и вазочка с шоколадным печеньем.
— Вот так и живем, — пожала плечами явно беременная женщина и представилась: — Лиза.
— Очень приятно. Катя.
— Чаю? — подал голос Рокотов.
— Нет, спасибо, — я вспомнила, что пришла не в гости, а сидящий напротив мужчина не мой приятель, а представитель работодателя.
— Хорошо. Вылет послезавтра. Все документы в папке. В Хартуме вас встретят.
Я поняла, что пора на выход. Поднялась, подхватила папку, вежливо улыбнулась,
— Спасибо. И до свидания.
— Всего вам хорошего, — пожелала Лиза.
— Вам обязательно понравится, — заверил Рокотов.
Очень хотелось в это верить.