— Карло Маффи?! — заорал Андерсон. — Это еще что за черт?
— Увы, мистер Андерсон, он уже умер. Маффи был итальянцем, ремесленником. Его убили ударом ножа в спину пятого июня. Сведения об этом преступлении, конечно, имеются в вашей конторе, поскольку оно совершено в вашем округе.
— Ну и что? Как оно связано с делом Берстоу?
— Самым прямым образом. Обоих убил один и тот же человек.
Андерсон вскочил с места.
— Честное слово, Вульф, вы, наверное, сошли с ума!
— Знаете, я бы даже обрадовался своему безумию, ибо сталкиваться с подлостью не так-то приятно, но кажется, мой рассудок совершенно ясен. Кстати, мистер Андерсон, нет ли при вас чековой книжки?
— Ну а если и так? — усмехнулся Андерсон.
— Тогда выпишите на мое имя чек на десять тысяч долларов.
— Может, вас это и устроит, но я не собираюсь делать ничего подобного. Надеюсь, вы не вымогатель?
— Конечно нет. У меня скорее душа романтика. Могу объяснить вам мое требование. Четыре года назад вы проявили неприличную забывчивость при расследовании дела Гольдсмита, которое я провел для вас. Еще тогда я решил обязательно припомнить вам это. И вот наконец представился подходящий случай. Вы больше не можете рассчитывать на мою любезность. Впрочем, вы и сами это поняли, ибо, разговаривая с мистером Гудвином, предложили мне некую сумму в качестве оплаты моего труда. Ее нельзя не признать смехотворной. Мистер Гудвин и я раскрыли преступление и отыскали убийцу. У нас собраны все доказательства, и мы обязаны передать их в судебные органы США. Если я этого не сделаю, меня самого привлекут к ответственности. Правда, я еще могу выбрать, кому и когда вручить эти материалы.
Итак, я ставлю вам условия: вы немедленно выписываете мне чек на десять тысяч долларов, завтра утром мистер Гудвин реализует его, а затем показывает вам убийцу и предоставляет все собранные улики. Если вы не соглашаетесь, мы устраиваем парадную процессию перед вашей конторой по описанной мною схеме. Выбирайте. Вы можете не поверить, но для меня выбор этот не имеет значения, потому что, хотя я и люблю деньги, но, с другой стороны, обожаю всякие спектакли.
Андерсон задумался, а Вульф нажал кнопку звонка и приказал Фрицу принести пиво.
— А могу я быть уверен, что ваши улики не фальшивы? — спросил Андерсон.
— Даю слово.
— И никаких сомнений?
— Никаких.
— В общем, о десяти тысячах говорить нечего. Хотите пять?
— Ах! Вы желаете поторговаться? Отвратительно. Ну что ж, подождем до утра и покажем городу представление.
Андерсон начал спорить и, хотя спорил очень долго, не сказал ничего путного. Я записал всю его болтовню, впрочем, совершенно без необходимости. В конце концов он вынул чековую книжку и выписал чек на десять тысяч долларов.
— Итак, где и когда?
— Я вам позвоню в ближайшие двадцать четыре часа, вернее, даже в двенадцать часов. В какое время вас можно будет застать?
— В любое. Я жду с нетерпением.
Андерсон встал и вышел из кабинета.
— Четыре года, Арчи, ужасно долгий срок, — сказал Вульф.
Я как раз вернулся, проводив прокурора.
— Да, сэр. А десять тысяч долларов — целая куча денег. До ленча почти час. Я, пожалуй, съезжу в банк и реализую этот чек.
— Идет дождь. Лучше вызови посыльного.
— Нет, сэр. Я не откажусь от такого удовольствия даже за галлон молока.
— Ты неисправим, Арчи. Прежде всего тебе предстоит срочная работа: надо снять копии с документов и фотокопии с чертежей, отпечатать на машинке показания Анны Флор (все это в трех экземплярах), потом съездить к Марии Маффи, вернуть ей кошелек и заставить Анну Флор все подписать. Запомнил, Арчи, ничего не забыл?
Все оставшееся до обеда время я выполнял поручения Вульфа.
После еды Вульф долго еще испытывал мое терпение: сидел и помалкивал. За семь лет совместной жизни я привык к ожиданию, но сегодня просто не мог выдержать.
— Долго мне еще торчать за столом и любоваться на то, как вы мило зеваете? Лучше я пойду в кино.
— Правильно. Человек не должен пренебрегать культурным отдыхом.