— Вы собираетесь обратиться в полицию?
— Я не питаю сантиментов к убийцам.
Он вернул мне письмо, встал с кресла и попытался выпрямиться.
— Ну что ж, давайте закончим, и побыстрее. Это я убил Дороти и Жанет.
Глава 4
Его признание меня удивило. Некоторые доводы против Вицкофа у меня были, но не настолько сильные, чтобы он сразу раскололся.
Я задал вопрос наобум:
— Как вы вложили кураре в сумочку Дороти?
— Я… я… — он начал путаться, — собственно…
Я понял все.
— Оставьте это, доктор. Дело достаточно трудное и без вашего благородства. Вы ее не убивали, но полагаете, что это сотворила Флер.
— Ложь! — гневно воскликнул он. — Если вы воображаете, что…
— Все это ужасно забавно. Вы хотите взять на себя вину жены, а она в это время, точно одержимая, создает алиби для вас: выдумывает несуществующие истории, вламывается в чужие комнаты, ворует — и только потому, что, по ее мнению, преступник — вы!
И я рассказал ему о поступках Флер, с изумлением наблюдая, как он меняется буквально на глазах. К нему снова вернулся мужественный и даже веселый вид, а когда я закончил, он уже сам стремился все мне выложить.
Вицкоф и Флер были женаты восемь лет и искренне любили друг друга.
Однажды в кабинет Дэна Вицкофа пришла Дороти, направленная другим врачом по поводу небольших болей в сердце.
— Оказалось, обычные шумы, ничего серьезного. После осмотра мы разговорились, и… вам отлично известно, насколько она была агрессивна. Я не хочу вдаваться в подробности…
Дороти, видимо, удовлетворенная развитием событий, начала посещать его регулярно. Для придания этим встречам некоего правдоподобия она настояла, чтобы он время от времени присылал ей счета, которые она прятала до приезда Вилли Фландерса, находившегося тогда в госпитале.
Увлеченный Дороти, доктор продолжал любить Флер и жил в постоянном страхе перед разоблачением. Одновременно в нем росло чувство вины. Короче, это была обычная история с обычным концом. Дороти, замучив Вицкофа связанными с нею сомнениями и угрызениями совести, переключилась на Лагуно, дабы показать, на что она способна, и начала требовать с Вицкофа деньги. Тогда, в приступе злобы и отвращения, он и написал это письмо. А вскоре получил ответ, в котором говорилось, что послание его необычайно поможет Дороти, если она решит возбудить дело о нанесении морального ущерба. Она предоставляла ему две недели на размышление, чтобы утрясти вопрос без судебного разбирательства. Ясно было, что он может навсегда распрощаться со своей карьерой. «И вполне заслуженно», — считал Вицкоф.
Он не желал тянуть в болото свою жену. Прежде чем что-то предпринять, он пошел к ней и, ничего не объясняя, попросил развод. Она была потрясена, но не задала ни одного вопроса.
— Флер на удивление самолюбива и упряма, — сказал он с ноткой удивления в голосе. — Я никогда не думал, что она знала о Дороти. Она ни разу не дала мне понять это, чтобы избавить от последнего унижения.
В полном отчаянии Флер Вицкоф выехала в Рено, а муж ее остался, ожидая худшего. И когда в его кабинете появился Вилли Фландерс, он решил, что это худшее наступило. Но Вилли тревожили лишь счета жены. Вицкоф напомнил ему о слабом сердце Дороти, что отчасти было правдой, и Вилли поверил. В разговоре Фландерс упомянул, что Дороти находится в Рено.
— У нее не оставалось другого выхода, — вмешался я. — Когда Фландерс раскусил свою жену, он начал гоняться за ней с ножом. Климат Сан-Франциско стал губительно сказываться на ее здоровье.
Бледные губы Вицкофа задрожали.
— Через несколько дней мне позвонила Лоррен со своим идиотским приглашением. Я принял его, но не потому, что надеялся помириться с Флер. После моего поступка я недостоин был завязывать шнурки ее ботинок. Я даже боялся этой встречи. Но все же приехал, узнав, что у Лоррен гостит Дороти. Меня пугала перспектива появления Дороти и Флер под одной крышей, ибо неизвестно было, что Дороти скажет моей жене. Я с ума сходил от волнения. Вообразил, будто сумею убедить Дороти вернуть мне письмо. Я знал, что она поднимет меня на смех, но решил предпринять последнюю отчаянную попытку спастись от полного поражения.
— С Дороти вы успели здесь побеседовать?
— Нет. Зато я виделся с Флер. Она пришла ко мне вечером перед нашей поездкой в Рено. Она отлично владела собой. «Значит, Дороти — это правда?» — спокойно спросила она. И пока я молчал, расхохоталась: «Ужасно смешно! Смешно, что моя жизнь разбита именно из-за Дороти, которую любой пьяный матрос мог подцепить при желании. Наверное, ты на ней женишься? Что ж, будь счастлив». Она убежала, и больше мне не представилось случая поговорить с ней.