— Был и на твоем, — напомнил ему Дафф.
— Правильно. Но знаешь что? Я действительно искренне тебя поздравляю. То, как ты распутал дело Боруга, может служить для всех примером настоящей работы.
— Мне попросту повезло, как любил говаривать наш старый шеф, сэр Фредерик Брук: интеллект, счастье и тяжелый труд.
— Бедный сэр Фредерик, — заметил Хэйли.
— Я о нем думал сегодня, — продолжал Дафф. — О нем и китайском детективе, выследившем его убийцу.
Хэйли кивнул головой.
— Китаец с Гавайских островов? Сержант Чан?
— Чарли Чан. Теперь он инспектор в Гонолулу.
— Пишет тебе?
— Иногда. — Дафф закурил трубку. — Несмотря на занятость, переписку с ним я поддерживаю. Я его очень люблю. Кстати, только утром я получил от него письмо. — Дафф вынул его из кармана. — Много Чарли никогда не говорит, — добавил он, улыбаясь.
Хэйли откинулся на спинку стула.
Дафф достал из конверта два мелко исписанных листа бумаги, посмотрел на них с минуту, будто они были получены из другого мира, потом тихо усмехнулся и стал читать таким мягким голосом, которым никогда не разговаривал:
«Почет и уважение, достойный друг!
Ваше приветливое письмо закончило свое путешествие в положенное ему время и принесло мне счастливое дыхание прошлого, потревожившее мой презренный ум. Что есть богатство? Перечисли своих друзей и получишь ответ.
Чувствую себя неизмеримо богатым, сознавая, что в Вашей уважаемой голове находится место мыслям обо мне, недостойном, который, однако, смеет заметить, что также не забыл Вас и теперь сокрушается, читая слова, выражающие столь абсурдную возможность. Похвалы, которыми Вы некогда меня забросали, навсегда запечатлелись в моей памяти, окруженные маревом порочных дум. Возвращаюсь к Вашей просьбе рассказать о себе. С грустью должен отметить, что вокруг нового ничего нет. А оттого и жизнь моя течет неизменно и ровно. Гонолулу не изобилует преступлениями.
Спокойный человек всегда счастлив, так и я — не жалуюсь ни на что. Люди Востока знают, что есть время для ловли рыбы и время для просушивания сетей. Возможно, порою и я бываю неспокоен, если слишком долго сушу сети. Но отчего же это происходит? Или мой восточный характер начинает ломаться под натиском многолетней жизни среди американцев?
Однако это мелочь, не имеющая значения, ибо я никогда не позволю своему лицу выдать мою тайну. Впрочем, когда-нибудь, может статься, я буду ночи напролет, сидя на циновке, наблюдать за сонным городом и мечтать о телефонном звонке с важным известием. Что ж, поживем — увидим, как говорят мои дети, изучающие прекрасный английский язык в местных школах. Радуюсь, что боги предопределили Вам другую судьбу. Часто думаю об огромном Лондоне, в который она Вас забросила.
Ваш великолепный талант не должен был зачахнуть в стоячей воде. Сколько раз уже зов телефона заставлял Вас отправляться на новое расследование.
Сердце мне говорит, что удача всегда будет Вам сопутствовать. Я почувствовал это еще в то время, когда имел честь пребывать в Вашем обществе. Такое чувство называется шестым. Китайцам, как Вам известно, оно вообще присуще.
Очень великодушно с Вашей стороны отягощать свой необыкновенный ум вопросом о моих недостойных детях. С грустью должен сказать, что их у меня на сегодняшний день одиннадцать. Часто я вспоминаю слова некоего мудреца о том, что управлять королевством легче, нежели управлять семьей.
Но кое-как справляюсь.
Большое спасибо за сердечное письмо. Быть может, мы когда-нибудь снова встретимся с Вами, хотя огромное расстояние, разделяющее нас, превращает встречу в мечту.
Примите уверение в моем глубочайшем уважении с пожеланием легко шагать по тропинке Ваших обязанностей».
Дафф медленно вложил пнсьмя обратно в конверт, а когда поднял глаза, увидел, что Хэйли смотрит на него с удивлением.
— Очаровательно, — сказал он, — но как наивно. Разве можно поверить, что это пишет человек, выследивший убийцу Брука?
— Пускай стиль Чарли не вводит вас в заблуждение, — рассмеялся Дафф. — Сержант гораздо глубже, чем может показаться. Терпение, интеллект и тяжелый труд, вот что присуще ему и чего, кстати, в Скотленд-Ярде днем с огнем не сыщешь. Чарли — настоящая жемчужина в нашей профессии. Жаль, что он прозябает в Гонолулу.