— Аээ⁇!! — издал непотребный звук блондин, не отрывая взгляд от моего гримуара.
И тут за нашими спинами раздался визг покрышек нескольких влетающих на площадь манамобилей…
Глава 5
Просыпаться было приятно. Чистая и даже слегка мягкая постель, просторная комната без посторонних запахов лака и краски. Стол, стул, одежный шкаф, большое зеркало, своя личная ванная и туалет. Однокомнатная квартира зачисленного студента-ревнителя особой важности. Еще бы холодильник и кухоньку, но кто позволит благородным себе готовить? Спалят же всё к такой матери…
Именно поэтому я сейчас и улыбался во всю пасть, лежа на своей постели. Выкрутился, пристроился. Не зря гримуар безапелляционным тоном заслала меня на Русь, ой не зря. С такой внешностью и прошлым иначе скрыться было бы невозможно. Особенно после вчерашнего, когда моя рожа точно попала в объектив фотоаппаратов налетевших папарацци. Или, как этих сволочей называют в этой реальности, журналистов-охотников.
На площадь, где прибалтам показали большую русскую дулю, тогда влетела целым кортежем никто иная, как графиня Азова, спешащая спасти свою сыночку-кровиночку от ужасной доли ревнителя, вернув блудное дитя, сумевшее поутру удрать от своих охранников, в лоно семьи и свои любящие объятия. Кровиночка же, торжествуя как самый последний крестьянин, вовсю тряс белокурыми локонами и визгливо, но очень радостно орал на всю ивановскую о том, что он теперь студент, он записан, он под присягой, он *бал маменькины балы, маменькиных престарелых подруг, их салоны, и общее желание всех женских членов Истинного рода Азовых таскать его по разным «тошнотным вертепам» в качестве ручной собачки. Графиня охала, рыдала, прислоняла руку к своей заслуживающей всяческого восхищения груди, требовала подать ей если не ректора, то как минимум уже убежавшего (с документами!) писаря. Вместо этого через три минуты прибыл еще один местный волшебный лимузин, откуда выкарабкался сам граф Азов, несколькими матерными командами наведя порядок — то есть, загнав жену и сына в машину, а затем увезя их к едрене фене на серьезный разговор, то есть, в ближайший ресторан с отдельными кабинетами.
Как я попал во всю эту историю? Так эта белокурая скотина (нет, не бестия!) хоть и орал весьма нагло и задиристо, но в меня вцепился как утопающий в доску от «Титаника»! И да, меня, разумеется, отцепили и пнули бы, но вяк Константина про «разумный» гримуар моментально изменил морду папы, придав ей разгневанно-заинтересованное выражение. А лицо (причем прекрасное!) мамы изменил вторичный вяк, в котором гадкий мелкий блонд самым паскудным образом обозвал меня своим другом. Чего мне, взрослому мужику, стоило не выдать этому засранцу рефлекторного леща — лучше не вспоминать…
Ладно, пора вставаааа…?!
И меня унесло во тьму. Наверное, так иногда и умирают. Лежишь себе лежишь, всё вроде отлично, а потом как вставать — так кондратий и хватил. Оп, и всё. А вроде было-то нормально, было как всегда?
Правда, я не умер. Меня просто несло во тьму как какую-то какашку по трубам канализации. Неудержимый и совершенно неконтролируемый полёт в состоянии невесомости. Как-то чувствуешь, что ты двигаешься, но при этом вокруг тебя ничего не меняется. Почему не меняется? Потому что тут ничего нет!
…а потом появилось. Точнее, я просто-напросто «упал» в большую странную комнату, осознав себя стоящим ровно посередине и пялящимся на книгу.
Книга была знакомой и не очень интересной по сравнению со всем остальным, но внимания я ей уделил в первую очередь. Она возлежала во всей своей первозданной толстой и мрачной красе на специальном пюпитре очень внушительного вида. Слегка, впрочем, странном, так как изначально это определенно был канделябр. Какой-то больной на голову мастер по металлу раскорёжил всю верхнюю часть с подсвечниками, изогнув верхушку и их самих таким образом, что они «обнимали» гримуар со всех сторон, выставляя свечи таким образом, чтобы они освещали раскрытую книгу. Подставка, подсветка и извращение в одном лице, но крайне органично сделанное. В целом вся конструкция напоминала растущий из пола металлический цветок, в наклоненной чашечке которого комфортно возлежит раскрытый магический талмуд.
Справа от этого внушительного, но отдающего больной фантазией творчества, была половина зала, которую я тут же окрестил «девчачьей». Коврики, рюшечки, цветочки, пастельные цвета, горшки с растениями, столики кофейные, уставленные разными сервизами, в которых определенно сладкая и вкусная жратва класса «выпечка с нулем калорий». На здоровенной софе в этой половине возлежала прелестнейшая хрупкая брюнетка с огненной сияющей радужкой глаз на остреньком бледном личике. Одета она была в наряд кремового цвета, вид имела слегка скучающий, а на меня поглядывала с явным снисхождением. Впрочем, из образа комнаты она сильно выбивалась стилем своих шмоток. Создавалось впечатление, что команде наиболее профессиональных видеооператоров «Порнохаба» досталось викторианское платье на подростка, они взяли в руки ножницы, почесали ими затылки и сказали: «Да, с этим можно работать!». Ну и сделали пародию с суперукороченной юбкой, корсетиком, из которого едва не выпрыгивали сиськи, чулками и сапожками. Срамота жуткая, но глаз отвести почти невозможно.