— Тоже верно, — задумчиво ответил мне сын графа, — А времени у нас на это много, так как эти фальшивые походы по борделям будут продолжаться.
— В самую точку!
— А во-вторых?
— Во-вторых ты можешь дать мне наводку на какое-нибудь жирное место с небольшой охраной, — сделал я очень высокую ставку, — Я там всех убью, всё ценное заберу, а затем мы это с тобой поделим.
Спустя пару минут прогулки Константин выдавил:
— Ты ведь сейчас не шутил. Твои костюмы…
— Ага, — легкомысленно отозвался я, продолжая озирать окрестности. В пятницу в парке было много девушек, разгуливающих парами и тройками. У многих волосы были покрашены в полные или частичные цвета радуги. Глаза, конечно, раздражает, но ведь и прически распущенные? А это красиво.
— Кейн, — голос блондина был необычайно серьезен, — Ты же понимаешь, что в таких темных делах я ничего не смыслю. Но все равно рассказал и… намекнул. Специально. Зачем?
— Дать тебе рычаг влияния — раз, — начал загибать я пальцы, — Продемонстрировать доверие — два. Упрочнить наши отношения — три. Пока я для тебя был мутным и навязанным товарищем с сомнительными методами, от которого выгодно избавиться, когда твое положение в классе нормализуется достаточно, чтобы я, испортивший ради тебя свою репутацию, начал тянуть тебя вниз.
—…а сейчас? — слегка напряженно пробормотал хрупкий блондин.
— А сейчас мы можем друг другу помочь, — ухмыльнулся я, — Да ты не напрягайся. Медичи из кожи вон лезет, пытаясь вам намекнуть, что репутация для ревнителей ничего не значит. Мы лишь заготовки, которые будут брошены на закрытие порталов и ловлю монстров. А вот потом, когда докажем, что способны на многое, вот тогда нас начнут уважать и тогда будут считаться. Пока этого не произошло — всем плевать на то, из какой мы семьи, какого рода и какое там положение у мамы с папой…
— Почему прямо не скажет?
— Потому что вы ранимые детки, Константин. Из которых нужно воспитать убийц. Ненужные. Ранимые. Детки.
— А ты, хочешь сказать, не такой?
— А я из деревни. Там рано взрослеют.
Рано или поздно Костян бы пришёл к выводу, что взять кучу рублей на пошив нескольких костюмов мне было негде. Что потом он бы сделал с этим знанием — неизвестно от слова «совсем», раскрыться было банально разумнее, чем надеяться на авось. Но сейчас я был спокоен. Конечно, мелкий блондин любит из себя покорчить сахарную жопку, но котелок у него варит. Как минимум, он уже понял, что будет являться либо изгоем, либо женской игрушкой в классе, оба варианта его не устраивают, но первый — меньше. А изгоям очень нужны надежные партнеры.
— Так, давай первый вариант! И никаких вторых! Чтобы даже не думал о втором! — наконец, родил Азов-Лариненов, — Но ты взамен мне будешь помогать с домашней работой и учебой!
— Эх… — горько вздохнул я, меряя товарища взглядом и напрягая блондина почем зря, — Не такую блондинку я хотел бы по вечерам дома… но ладно. Согласен.
— Вот и… — довольно кивнул Константин, но осекся на полуслове, выдав вопрос, — Что это там?
Женские крики — вещь такая, еще не понимаешь в чем дело, а уже шевелишь копытами в ту сторону. Разумеется, если это не утробные вопли базарной бабы, а орущая, судя по всему, вполне себе молодая, худенькая девица, явно пребывающая в опасности. Особенно, когда голосов несколько. Нет, Константин еще сомневался, а вот я уже пёр в нужном направлении как танк, на всякий случай проверяя, где там у меня нож-бабочка и как он себя чувствует. Вообще-то, выходить из дому без хавна и револьвера мне было очень непривычно из-за дарёных инстинктов лорда, но, убедившись, что здесь почти никто не носит оружие, тоже ограничился лишь ножом.
А впереди горел бордель. Не совсем впереди, а в просторном таком закоулке с подъездами и даже небольшой площадью-парковкой, но горел отчетливо, бурно и ярко. Перед главным входом, из которого вырывалось с гудением пламя, бестолково суетилось несколько человек, а из окон верхних этажей высовывались пачками орущие неодетые девки. Ну да, время раннее, клиентов-то нема…
— Несу! Несу!! — мелкий мужичок, натужно пыхтя, с вытаращенными глазами прибежал, таща длинную лестницу. Относительно длинную, так как и этажи тут далеко не 2.7 метра из моего прошлого мира. После того, как совместными усилиями еще пары мужчин лестницу таки приставили к стене, выяснилось, что она достает максимум до промежутка между первым и вторым этажами.
Началась суета и попытки сначала залезть, а потом разобраться, что делать дальше. Девки орали как резаные, голося о том, что пламя всё выше, а им всё жарче. Некоторые из них пытались вылезти на крышу, но после того, как одна дура чуть не сорвалась, заодно продемонстрировав мне откровение о том, что в этом мире знают, что такое бикини-дизайн, я не выдержал.
— Так, Костя! — дернув товарища за руку, я обратил на себя его слегка шатающееся внимание, — Стой тут, гоняй зевак, следи за тем, чтобы держали лестницу, понял?
— Что? Ты чего⁈ Идем отсюда! — попытался воззвать к моему здравому смыслу благородный Азов.
— Ладно, тогда не мешай! — быстро списал я его со счетов. Времени не было, огонь действительно распространялся очень быстро.
Наорать на двух громил и того самого мужичка, все мающихся дурью с перестановкой лестницы, оказалось в разы проще, чем можно было подумать. Ну, просто потому что уровень нецензурного общения у меня был куда выше, причем часть его получена в молодости на работе по отделке квартир в компании с молдаванами. Правда, как любой адекватный человек в неадекватной ситуации, мат я перемежал с инструкциями и аргументами, почему лестницу нужно тащить вот сюда, а затем — еще и держать внизу силами обоих мясистых громил.
Отпихнув мужичка, я взлетел по лестнице раненым в жопу соколом, а затем, подпрыгнув, вцепился одной рукой в ажурный псевдобалкон, украшающий окно с высовывающимися из него испуганными куртизанками.
— Ты! Лезь на лестницу! — заорал я, ткнув пальцем в мужичка, а затем вновь громко обматерил громил, попытавшихся отпустить дорогу к спасению девчонок.
Мужичок не сплоховал, явно поняв, что я хочу, либо хоть немного представляя, что будет дальше. Он забрался со скоростью испуганной мыши на самый верх, а затем, повинуясь моим жестам, вцепился мертвой хваткой в красный фонарь, закрепленный на массивной чугунной подставке, страхуя себя на самом верху лестницы.
— Лезь сюда! Ко мне и по мне! — скомандовал я ближайшей девчонке, которую почти раздавили напрыгивающие сверху коллеги, — По одной лезем ко мне!! И заткнулись к херам!! Заткнулись, я сказал!
Смуглая девчонка, закусив от волнения губу, выскользнула из-под гнета подруг, оставив им на память свой прозрачный пеньюар, а затем, быстро перемахнув через перила и с коротким визгом мазнув мне надушенными сиськами по лицу, оказалась в захвате свободной левой руки. Прижав её к себе, я гаркнул:
— Теперь спускайся по мне! Осторожно! Схватишься за цепи на поясе, поняла⁈ Хорошо! Схватишься! Повиснешь! Там тебя примут! Поставят ноги на лестницу! Как поставят — сразу бегом вниз!
— Поняла! — смуглянка, кивнув, тут же начала аккуратно, но быстро сползать. Я её придерживал, сколько мог, а затем, почувствовав рывок за пояс, вцепился обратно в балкон, давая руке передохнуть. Мужичок внизу, сразу поймавший голые ноги девчонки, выполнил почти ту же самую обезьянью процедуру, что и я — держась одной рукой за фонарь, направлял ночную бабочку и страховал её, пока она не оказалась на лестнице. Успех.
— Следующая!! По одной, сукины дочери! По одной!!! Выроню дуру! Зовите всех к этому окну! И заткнулись, мать вашу!
Это было настоящим адом для моих рук. Балкон скрипел, девки выли, ругались, визжали всё сильнее, чем ближе был огонь. Каждую вторую дурынду, обнимающую меня ногами так крепко, как за деньги не выйдет, я угрозами и тычками спихивал ниже. Мужичок, знавший их по именам, помогал консультациями, а заодно и звал погромче наиболее нерешительных. Один раз он даже чуть не улетел вниз, когда одна из куртизанок решила, что будет совсем неплохой мыслью вцепиться уже в него, а не в лестницу.