Перед тем, как уложить в кабину, санитары-техники показали будущее хранилище моего сознания и даже позволили погладить пупырчатый «оранжевый шар», очень похожий размерами и цветом на обычный баскетбольный мяч. Я это сделал, хотя перед глазами поплыли круги от невыносимой боли.
При мне к шару подключили пучок проводов, противоположные концы которых присоединили к двум компьютерам и нейрокапсуле. Приняли снятую простыню, пособили улечься в капсулу, накрыли одеялом. Крепкие зажимы тут же прихватили ноги и руки, лишив меня всякой возможности шевелиться. Голову уложили в ванночку с прохладным желе изумрудного цвета, сверху надвинулось что-то вроде тесного колпака. Опустилась крышка капсулы.
Полная темнота.
Тихое жужжание.
И неизъяснимое блаженство от того, что боль стала медленно отступать из живота. Надолго? Неужто - навсегда?!
Я знал, что сейчас сотни тысяч тончайших нитей - вершина развития нанотехнологий - устремились из колпака к гладко выбритой коже головы, проникли через неё и начали осторожно прокладывать пути сквозь кость черепной коробки. Но одно дело - читать обо всём таком в популярных изданиях и совсем иное - прислушиваться к собственным ощущениям... Каковых, собственно и не было. Вообще. Пожалуй, кроме одного - чувства полного и всеохватывающего покоя.
Совершенно потерялось восприятие времени. Сколько прошло минут? часов? дней? из купленных у «линьхунов» десяти суток? Не знаю.
В какой-то момент нейрокибернетические нити достигли коры моего головного мозга и делясь, ветвясь, оплетая его принялись срастаться с нервными клетками? В какой именно? Понятия не имею.
Но я сразу осознал, что это произошло. Темнота вокруг меня начала отступать...
02
...«Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» При всём уважении к Булгакову, не соглашусь с мэтром. Не «иногда», а «всегда». Уж я-то знаю.
С моей наследственностью предвидеть смерть от рака было не так трудно. Я догадывался об этом уже в сопливом детстве, твёрдо знал в зрелом возрасте. И сделал всё, чтобы быть готовым. Так что, когда врачи состроили дежурно скорбные физиономии «с тем, чтобы сообщить пренеприятное известие», ритуал вызвал у меня всего лишь лёгкое раздражение.
-Сколько осталось? -спросил я. -С наивозможнейшей точностью, пожалуйста. Это - единственное, о чём прошу.
Эскулапы переглянулись.
-С лечением - от года до трёх. -приговорил старший.
-А без?
-Около шести месяцев.
-Отлично. Лечиться не буду. -по-моему, замечание пациента их ничуть не удивило и ожидаемо разочаровало. Ну, вот ещё один, кисло констатировали лекари, вместо того, чтобы бессмысленно просаживать бешеные деньги за продление бренного существования истерзанной хирургами тушки, обратится к организации, занимающейся Переселением.
Да. Именно так.
О фирме ?? («Линьхун») я узнал около полутора лет назад, когда произошёл тот самый, знаменитый прорыв в производстве «оранжевых шаров», их стоимость упала в пятьсот пятьдесят раз и началось массовое производство китайскими, японскими и корейскими фирмами. Первый депозиторий на сто тысяч клиенто-мест был в ту пору открыт «Линьхуном» в Фуяни (бывший Новосибирск). Сейчас в его корпусах находится уже четыре миллиона «оранжевых шаров», содержащих оцифрованные сознания Переселившихся. У нас в Сицзу (некогда - Омск) «Линьхун» совсем недавно основал свой Западносибирский филиал с депозиторием на 500 000 клиенто-мест.
Обратился к ним сразу же после вынесения врачебного приговора. Для того, чтобы услышать их приговор: нижним пределом оплаты Переселения оказались пятьдесят тысяч новых деноминированных юаней.
А у меня-то как раз денежек и не было:
-микросбережения, предусмотрительно сделанные за долгие годы работы в государственном университете Сицзу, - 8 500 ?,
-минисредства от продажи квартиры и прочего имущества - 12 500 ?.
Итого - до минимально необходимой суммы не хватало 29 000 ?. Деноминированных. Новых.
Поскольку вы дочитали до данного места, следовательно сообразили, что всё как-то устроилось, а, стало быть, сейчас автор выкатит первый рояль из кустов и поведает о чуде №1... Как сказать... Чудо? Или всё-таки «случайность, как непознанная закономерность»?