-Всё так плохо? -поражённо спросил я Аршманна, когда мы сидели в самолёте.
-Нет. -угрюмо ответил он. -Всё гораздо хуже.
...Тремя днями позже лейтенант навестил меня на гауптвахте. Я без ремня и обуви лежал на деревянных нарах, тупо смотрел в потолок и не встал при его появлении.
-Полковник не просто тебя разжаловал. Выгоняет из Легиона. -хмуро сообщил Аршманн. -Так что (censored)лись все мои надежды на хорошего десятника и толкового заместителя. Вот скажи на милость, что заставило записываться на приём и засаживать кулаком в полковничье рыло?
Я сел на неструганых досках: -А тебе, командир, Пуська ничего не рассказывала?
-Давно в расположении центурии не видел. Что с девкой? Взбалмошная, конечно, но «рысь» из неё выстрогать можно было бы.
-Вряд ли. Слишком впечатлительная и сентиментальная оказалась. -язвительно сказал я, - Она не улетела тогда со всеми на дирижабле, и видела, как по приказу полковника кратер залили газом. «Зачистка туземных пособников партизан». Погибли все. Люди. Козы и куры. Даже бабочки. Ты, наверное, понял, что Лунин особой чувствительностью не страдает и при случае вполне способен разделать на бефстроганов тех (censored)ей, кто этого заслуживает. Но нельзя так с теми, кто к тебе относится по-человечески. Несправедливо, командир!
При словах «по-человечески» Аршманн вздрогнул и вышел из камеры. А ещё через час его, пониженного в звании, посадили в офицерскую одиночку на той же гауптвахте. За пощёчину, отвешенную полковнику в присутствии подчинённых...
-...Хороши! -с отвращением констатировал генерал. -Образцы дисциплины и уставного порядка!
Несмотря на множественное число, при этом он пристально рассматривал только меня. Странно, где же, всё-таки, его видел?
- Ладно, разберёмся. -генерал, легко встав из-за стола, покинул таверну. А я сидел, закрыв глаза, и пытался прогнать из памяти, как выходит из-за хижины стройная темноволосая девушка, в розовой юбке. И представлял непроглядный туман, опускающийся на посёлок. Только не белый, пахнущий парным молоком, а мутно-зелёный, убивающий всё живое...
02
Бонус «Роскошная постель» улучшает ваше настроение и боеспособность.
Брошенный на пол матрац - роскошная постель? Хотя, в сравнении с бетоном или сырой землёй, безусловно.
Я жил всё в тех же технических мастерских базы №7, в которых устроился на первую игровую ночь. Над дверью белела та же небольшая табличка с перекрещенными гаечными ключами. Те же ремонтная яма, подъёмный кран, полки с инструментами, ящики с деталями и запчастями. Хозяйствовал там тот же круглолицый, усатый, бритый наголо непись-старшина. Только теперь я платил за снимаемые четыре квадратных метра комнатки ремонтника не отработками, а серебром.
Поздоровавшись со старшиной, помылся до пояса холодной водой из-под крана (надо будет завести полотенце), побежал в столовую, где вполне прилично позавтракал за один серебряный.
Уровень бодрости повышен на +1. На четыре часа рука стала твёрже, а глаз зорче.
-Семьдесят шесть! Семьдесят семь! -орали во втором обеденном зале. Любопытство взяло верх, проходя мимо я заглянул туда и был вознаграждён в полной мере!
Там, мечтая побить рекорд, рядовой Пётр Дорофеенко на спор уминал пельмени. Легенда гласила, что один из сержантов умудрился после смертельно опасного рейда по джунглям за раз заглотить сто пятьдесят. Учитывая размеры пельменей, я очень сомневался, что рекордсмен вообще выжил после достижения полуторасотенной отметки. Петро одолел сто пять, но, отвалившись от тарелки, пообещал тренироваться и в конце концов превзойти чемпиона.
-Только не лопни. -озабоченно сказал я, похлопав его сзади по плечу, когда толпа, оживлённо обсуждая попытку Петра, стала расходиться. -А то без тебя - никак.
-О, привет, Слава! -обернулся рядовой. -Рад видеть! Погоди-ка. Вроде бы... младшим сержантом был...или я чего запамятовал?
-Как был, так и перестал. -отмахнулся я. -Не заморачивайся, скажи лучше - по-прежнему всех желающих в рейды возишь?
-Ага. Только на опорный пункт к легионерам - больше ни ногой! Хватит с меня последнего раза. Только благодаря тебе жив остался. Теперь постоянно здесь отираюсь, на «толковище». Ну что, пойдём?
-А как же пельмени? Переваривать не будешь?
Петро отмахнулся.