На карте краснели шесть точек дважды по три. Как раз у смущавших меня сарайчиков. Элементарно, Ватсон - пара расчётов мелких противотанковых пушек, сорокапяток или тридцатисемерок. Первыми в колонне шли «Толди». Я приказал им приложить фугасами по указанным координатам. Красные точки погасли. Отправил шестерых автоматчиков на разведку и те прикатили... ну, точно, две повреждённые полуавтоматические сорокапятки М-42, в просторечии -«Прощай, Родина». Ефрейтор Люда со своими помощниками-неписями тут же починила их, я превратил доставивших пушки разведчиков в два артиллерийских расчёта. Как хорошо, что в игре не детонируют боеприпасы - снаряды были подобраны на месте разгромленной засады. С этого символического столкновения началась наша пятидневная тропикабадская боевая страда. Бывшая столица бывшего султаната всецело соответствовала репутации мрачного постапокалиптического, разгромленного, одновременно и мёртвого, и убивающего места. Руины некогда величественных построек, обломки изваяний. И всюду мусор, кучи хлама, груды рухляди и живописно разбросанные человеческие кости. Танков в городе поначалу почти не было, если не считать замеченных на перекрёстках нескольких лёгких пулемётных машин, обложенных мешками с песком. Северные кварталы города оказались буквально нафаршированы вражеской пехотой. Собственно, никакой угрозы сама по себе она не представляла: прикрывшись пятью тушками «Толди», подводил «Надежду» вплотную и бешеным пушечно-пулемётным шквалом за считанные секунды выкашивал супостатов. Пуська Бятая на своём NbFz почти не отставала от меня по набранным очкам, так что я даже почувствовал лёгкую зависть. Нашей бедой стала неприятельская артиллерия, многочисленная и крайне опасная. Вступая в бой с пехотой, мы становились видимы для хорошо укрытых пушек. И отнюдь не для мелкокалиберной шелупони. В парках, подворотнях, переулках таились Ф-22, Рак-43, ЗИС-3, УСВ, гаубицы. Но настоящим проклятьем стали выставленные на прямую наводку зенитные установки «ахт-кома-ахт». Совершенно беззащитная против нашего огня, зенитка «восемь-восемь» могла, тем не менее, удачным попаданием спровадить в ад любую из наших машин. А я дал себе клятву не утратить ни одного танка, ни даже пехотинца-непися. Раненые пехотинцы получили строжайший приказ покидать поле боя и отправляться к Наде, которая вскрывала аптечки, лечила бойцов и возвращала в строй. Нет-нет, гуманизм тут совершенно ни при чём: потери при нашей слабости, бедности и оторванности от базы были абсолютно недопустимы. Очень скоро наше продвижение к центру городка стало изнуряюще медленным и монотонным. Едва «Толди» получали 20-30% повреждений, как я, не дожидаясь их выхода из строя и гибели экипажей, выводил «легковушки» из боя и отдавал в умелые руки Люды-ремонтницы. Свой же командирский танк вообще не подставлял под прямую наводку - для окончательной и бесповоротной гибели с лихвой хватило бы единственного гаубичного или зенитного снаряда. Поэтому, обнаружив пушку, я отводил «Надежду» на безопасную дистанцию, зачищал дома по соседству. Потом снайперы прокрадывались на чердаки и сверху уничтожали артиллеристов. И мы медленно проползали очередные двадцать метров до следующего очага сопротивления.
В армии принимают недвусмысленные решения и дают однозначные приказания. Да - нет, делать - не делать, белое - черное. -Перед нами квартал некогда элитных коттеджей. -сказал я. -Мирное население в зоне отсутствует. Прежде здесь жили богатеи, теперь засела антисултанская вооружённая оппозиция, а проще говоря - городские партизаны. Танки здесь бесполезны. Поэтому старшина Лунина сядет в Т-35, возьмёт под начало все остальные машины, которые будут стоять здесь, и при необходимости прикроет артиллерийским огнём. Медведева - ей в помощь. Дорофеенко примет под команду снайперов и защитит тыл. Остальные разобьются на тройки. Командиры: Лунин, Бятая, Пантерина, Львов, Тигрицкий. У каждого в подчинении - по два автоматчика. Связь по рации и через наручные часы, которые, надеюсь имеются у всех. Будем зачищать одновременно обе стороны улицы. Повторяю по слогам: некомбатантов впереди нет. Поэтому даже не требую беспрекословного подчинения моим приказам и стрельбы по любой мишени - это само собой разумеется. Пленных не брать. Живых не оставлять. И мы двинулись вдоль по улице, прикрывая друг друга от вероятного нападения. Дом за домом, из одного двора в другой. Тройки перебежками добирались до закрытых дверей вилл и автоматчики замирали слева и справа от тяжелых дверных створок. Командир тройки стрелял в замок, пинком распахивал дверь, тройка врывалась внутрь, ощетинившись стволами. Тщательный осмотр и - снова на улицу, чтобы пристроиться к подтянувшимся вперед.