В сером здании казино на улице Ракун-стрит распахнулись дубовые двери. Оттуда неспешно выходили офицеры в парадных мундирах разных стран. Их ждали автомобили. Лакированные кузова и хромированные ручки самодовольно блестели в свете фар. Совершенно незаметно у машин материализовались проститутки. Это не дешёвые девки, какими торгуют сводники из предместий, они из «отряда любви» крёстного отца местной мафии Педро Крокодила, их клиентура - с большими звёздами на погонах. Стоит свернуть на Дёрти-роуд, одну из узких улочек, перпендикулярно пересекающих Мани-стрит, как окажешься в кварталах однообразных кирпичных четырёхэтажек с крышами, выкрашенными от дождя и тумана корабельным суриком. Часть домов стояла в ремонтных лесах, где-то вздыхали экскаваторы, в глубине циклопические механизмы прокладывали новую линию подземки и мостовую била мелкая дрожь. По мокрой брусчатке мостовой через каждые десять минут проезжали паробусы, все они были забиты неписями до отказа - в такую погоду и такое время кому хочется идти пешком?
Дикий виноград - единственное, что по непонятной причине растёт на базе №4. Никакие другие растения здесь не выдерживают, погибают от постоянного угольного смога. Таково чадное, питаемое каменным углём, дыхание этого крупнейшего населённого пункта стартовой локации. Смог, не уходя никогда, даже в дождливые ночи (а они случаются тут часто), всего лишь сливается с сырым туманом во взвесь, от которой першит в горле. Виноградные лозы, мокрые и пахнущие печной угольной гарью, оплели деревянные решётки, укреплённые на сырых кирпичных стенах. Четвёртое слева окно на втором этаже светилось. Комнатушки Аделаиды и её подруг находились над трактиром первого этажа. К ним вела чугунная лестница, освещённая только тусклым светом из грязного окна. Если бы кто-то смог заглянуть снаружи в комнату Аделаиды, то в свете лампы-ночника в первую очередь увидели бы вперемешку сброшенные на стул мужскую и женскую форменную одежду. А второй стул был приставлен к двери так, что её было невозможно открыть из узкого общего коридора. Виртуальная проституция или (censored)... Сколько об этом в вашем человечьем бытии писано-переписано журналюгами, сколько болтано-переболтано на телевизионных галдёж-шоу неопрятного вида тараторящими ведущими. Ну и толку? Фирма «Панда» и разработчики игры «Огонь и сталь» категорически снимает с себя всякую ответственность за моральный облик игроков: -«Мы не планировали возникновения в игре публичных домов! Но ежели вы, уважаемые геймеры, собираете там неписей женского пола - это следствие вашей личной моральной нечистоплотности, ах, не нравится - так разбирайтесь с проблемой сами. Мы не программировали сутенёрства и уличных НПС-проституток, извините, если грязь развели, самостоятельно и разгребайте». Нельзя отказать данной позиции отстранённого умывания рук в логичности и в безупречности с юридической точки зрения. Кабы всё ограничивалось принуждением к пороку неписей... Порок расширяется и крепнет среди игроков... игруний... Бабьё словно взбесилось. Вы знаете, каков процент женщин среди жителей Тропикабада? Тридцать семь! А чем они там занимаются догадываетесь? Уж, конечно, в большинстве своём, не рычаги танков ворочают (хотя, встречаются, конечно, и такие). «Виртуальный разврат - не взаправдашний, пуститься тайком от мужа в игре во все тяжкие - разве ж это измена?» То же самое твердят проплачиваемые фирмой «Панда» журналюги: -«Всего-навсего - иллюзия! Такая же, как чувство «алкогольного опьянения» или ощущения от «курения»! Секс в игре понарошечный, невсамделишный. Более того игровой секс не просто невинен, но ещё и безопасен: исключены венерические заболевания, невозможны цифровые СПИды и ВИЧи!». Вот оно как, оказывается... Игруньи нетяжёлого поведения подразделяются на «любительниц», каковых интересует не материальная сторона, а ощущения, которых вне игры им не хватает, и «профессионалок», требующих за интимные услуги перевода на их банковскую карточку совершенно реальных долларов, евро, фунтов или юаней. У стены стояла кровать с балдахином, под простынёй недвусмысленно вырисовывалась пара. Аделаида лежала на спине, закинув руки за голову, положив ногу на ногу, и не шевелилась, только двигались губы и время от времени поблёскивали в полутьме глаза. Потом женщина потянулась, сбросила простыню. -Давно пора. -проворчал старшина Феодорос Инжинеропулос. -Жарища и духотища. Он проводил у неё уже пятую ночь. Приходил около девяти вечера, платил вперёд, не торгуясь, правда, сразу поставил условие: -«Пока я с тобой, Ада, ни одного другого мужика здесь быть не должно!» Да на кой чёрт ей сдались мужики при таком-то раскладе? Странный, конечно, парень этот Феодорос. Чем занимается - непонятно, но, похоже, дело начинает серьёзно, в подчинении у него ходит не менее десятка неулыбчивых неписей-рядовых. Одёжка, правда какая-то странная, говорит, что гвардейская греческой армии... Не скупердяй. Не распускает рук и не унижает. То есть пока всё в полной норме. На федины деньги она покупала, не экономя, до отвала говядины и картофеля, какао и хлеба, отдала в стирку всё постельное бельё и заплатила за квартиру за полмесяца вперёд.