Матрёна встала, прошлась по броне «Надежды», несомненно подслушивавшего разговор (судя по сосредоточенному сопению рации в башне), вновь села рядом: -Вот и думаю - если уж у Люды Медведевой хватило духу и возможностей Переселиться, то что мне мешает? Соберу все накопления, продам жильё... Должно хватить на самый дешёвый «оранжевый шарик». Сколько проблем разом решится! Нет, даже не решатся, а просто исчезнут! Так говоришь - Царство Ромейское со стольным градом Пуськинобятинском? И вассалитет в составе твоей империи? Ой, зама-анчиво... Я подавленно молчал. А может быть и впрямь стоит уходить из игры побыстрее? И не только оттого, что надо мной и Надей собираются тучи. Какой-то тяжёлый свинцовый шлейф стал за мной тянуться... давящий и травящий окружающих... Блаженны кроткие. Beati qui lugent. Blessed are the meek. 05 НПС Теофилис Копрокакис, хирург народного лазарета №11 Пуськинобятинска только к полуночи отправил последних «ходячих» больных к раздолбанному старому автобусу на заднем дворе. Оборудование лазарета было древним и изношенным и на новое рассчитывать не приходилось. Никаких субсидий на медицину Царство Ромейское от его императорского величества Всеслава I не получало. Ибо поименованный государь считал упомянутое Царство идиотским скопищем бездельных тунеядцев, болтливых трепачей и бесстыдных попрошаек. Каковые ромеи готовы неограниченно получать материальное вспомоществование, не обременяя себя совершенно никакими обязанностями. Тяжело больные лежали в клубках древних капельниц и старых растяжках, в панцирях серого гипса, под ветхими одеялами на ископаемых койках. Копрокакис страстно мечтал, что затеянная Луниным «реконструкция» не затронет испуганно притихших пригородов, с улиц которых бойцы полка «Ягуар» стальной метлой комендантсвого часа вымели редких прохожих. Ни машин, ни людей. Лишь пыль и сор, сорванные с тротуаров порывами ветра. Все запрятались как можно надёжнее, чтобы не получить пулю от патруля. Комендантский час завершался утром, в семь пятнадцать, но Теофилису он казался круглосуточным и бесконечным. В пять сорок пять к ним пришли «ягуары». В черных комбинезонах и бронекжилетах. Похоже, дошла очередь до зачистки лазарета, куда отправляли больных и раненых госслужащих царя Андроника XXVI Набожного. Хирург Копрокакис как раз накладывал на зашитую рану пожилого писаря многократно стираную марлю, когда пластырь, когда в операционную вломились «ягуары» с автоматами ППШ наперевес. -Что за дерьмо?! Идёт операция! Вон отсюда, пока...
Так врач-непись обогатил личный опыт в травматологии, точно узнав, что чувствуешь, когда в лицо прилетает приклад ППШ... ...Он застонал, попробовав прикоснуться к обмотанными бинтами лбу. Сидевший рядом санитар заметил его движение и забубнил: -Доктор! Выжил? Ну, здорово! -Где мы? -В подвале, доктор. Под котельной. Теофилис попытался собрать рассыпавшиеся на куски воспоминания: -Почему тут? Я же стоял в операционной. -Стоял. А как в лоб засветили, перестал стоять. В голове хирурга, не желая рассеиваться, колыхалось тусклое марево, он тупо смотрел в потолок. -Сюда мертвяков стряхнули... ну, и тебя, потому как думали, что ты тоже загнулся. А я заметил, что дышишь, ну мусором и прибросал сверху. -Мертвяков? -«Ягуары» по обеим палатам прошлись. Даже не разбирались, кто там: царские служаки или просто так... народ... Двух других врачей убили, когда те попробовали что-то сказать... Они, похоже, всех теперь стреляют. На улицах, в домах. Приходят, грабят. Девушек уводят. Грабят, убивают... Хреновая пора... Представляешь, тем, кого решили в живых оставить, выдают особые наруккавные повязки. Во, погляди, такие. Мне дали, потому что кому-то надо же чёрную работёнку-то делать. А ещё одну по ошибке вручили: санитара-напарника пристрелили, а повязочка - вот она. Держи, будешь выбираться, не забудь нацепить. Копрокакис попытался сесть, однако голова закружилась, а зад безвольно сполз на грязный бетонный пол. Глаза его налились унынием и отчаянием После семи утра Теофилис вышел из подвала котельной До его царского величества министерства здравоохранения он добирался крадучись, на четвереньках пролезая в узкие дворики через дыры в заборах, тыкаясь в развешенное для просушки тряпьё. Подванивало тленом. Где-то заунывно поскрипывали несмажзанные петли не то ставень, не то двери, гнусаво и тихо плакали. Достигнув тесного косого переулка, уверенно ведущего к свалке с грудами отбросов, зловонными зелёными лужами, кишащими жирными червями, хирург увидел патруль имперцев. «Ягуары» молча подняли автоматы. Хирург народного лазарета поспешно выпятил левую руку, демонстрируя повязку с вытканной надписью. Старшина, начальник патруля подошёл, присмотрелся, опустил оружие. -Именем императора! -сказал он. Копрокакис растерянно молчал. -Надо отвечать: -«Во имя империи!» -подсказал ефрейтор-«ягуар». -Забыл? Так вспоминай, если жить хочешь. -Во имя империи... -пробормотал Теофилис. -Куда ползёшь? -К министерству здравоохранения. -Так иди по улицам, нормальным образом.