— Батиной зарплаты не хватает?
Несколько раз Софья Викентьевна порывалась поговорить с мужем. Но Кузьма Сергеевич приходил домой поздно, усталый, часто раздраженный. Работа захлестывала. Начальник строительства, с которым они вместе начинали Устьинскую ГЭС, получил почетное назначение — консультировать сооружение крупнейшего гидроузла в Китае. С назначением нового начальника стройки в министерстве по каким-то причинам не торопились, и Набатов оставался один в двух лицах: главного инженера и начальника строительства.
Софья Викентьевна щадила мужа, по сын не щадил ее.
Когда Софья Викентьевна увидела бессмысленно-пьяную улыбку Аркадия, услышала заплетающуюся речь, первой ее мыслью было спрятать его от глаз отца. С ужасом подумала она, что будет, если Кузьма Сергеевич увидит сына сейчас. Он вот-вот должен прийти. Ей уже слышались тяжелые шаги на тесовых ступенях. Хоть бы он его не увидел!.. Сегодня не увидит… а завтра?.. Ведь это может повториться и завтра?
И, еще не совсем отдавая себе отчета, какова ее доля вины в случившемся, Софья Викентьевна поняла одно: больше она скрывать ничего не будет.
Кузьма Сергеевич пришел домой поздно и сразу поднялся к себе в кабинет. Окно было открыто, и, напоминающий гул отдаленного поезда, ровный несмол-кающий рокот порога заполнял комнату.
Кузьма Сергеевич подошел к окну. Красная луна повисла над черным гребнем отвесной правобережной скалы. Долина реки от берега до берега залита зыбкой темнотой, укрывшей острова и пороги.
Так же вот, вровень с берегами, должно разлиться новое море. Море это, привольно раскинувшееся среди зеленых лесистых берегов, с бесчисленными, уходящими далеко в тайгу заливами, с крутыми очертаниями скалистых мысов; море., сверкающее бликами солнца в ясный день и взлохмаченное белыми гребнями волн в бурю; море, поднятое на стометровую высоту могучим бетонным плечом подпирающей его плотины,— это море, созданное людьми, видел Кузьма Сергеевич из своего окна.
Неужели ему не суждено увидеть моря?
Телефонный звонок оборвал его раздумье.
— Насилу разыскала, Кузьма Сергеевич! Диспетчер сказал, вы на правом берегу,— взволнованно доложила телефонистка с коммутатора.—Вас спрашивает Москва. Сейчас соединяю…
И тут же в трубке зарокотал басок Неходы:
— Худые дела, Кузьма Сергеевич! Режут нам фонды. Цемента половину дают, металла — того меньше. Хуже всего с оборудованием. Дают самосвалы да два башенных крана, бульдозеры, экскаваторы повычеркивали. И остальные фонды режут.
— Кто режет? - Главснаб.
— Почему?
— Говорят, свертывают нас. Я толкнулся…
— Слушайте меня! — резко оборвал Неходу Кузьма Сергеевич.— Прекратить все разговоры о свертывании! Немедленно получить и отгрузить полностью все выделенное, по фондам.
— Кузьма Сергеевич! Так я же…
— Вы начальник снабжения стройки! У вас в руках фонды, утвержденные министром. Приказываю реализовать их полностью!
Нехода продолжал взволнованно доказывать, но Кузьма Сергеевич не стал его слушать.
— У меня все,— жестко сказал он.— Других указаний не будет. Желаю успеха.— И положил трубку.
Несколько минут Кузьма Сергеевич взволнованно ходил из угла в угол, утирая платком влажный лоб, потом, как всегда, взял себя в руки.
И чего он накричал на Неходу? Разве тот виноват?.. Нет, правильно. Пусть не теряет времени на болтовню. И откуда эти дурацкие разговоры о свертывании?!. Откуда?.. Вот откуда…Кузьма Сергеевич вынул из портфеля увенчанный красным гербом проект министерского постановления и снова, в который уже раз, перечитал его…
И тем более надо действовать стремительно. Пока нет официального постановления правительства о консервации стройки, надо выколотить все фонды второго полугодия. И пока есть ресурсы, строить, строить, строить, черт побери! А там видно будет… А что будет видно?.. Забьем в землю, или, выражаясь языком финансистов, освоим, на два-три миллиона больше. Это не спасет положения. Если будет принято решение свернуть стройку, то делу конец… Если бы у него был в запасе целый строительный сезон!.. Если бы можно было продлить лето еще на три-четыре месяца, чтобы успеть отсыпать перемычки, осушить котлован— словом, закрепиться в русле реки!.. Тогда вопрос о консервации отпал бы сам собой. Но все это маниловские мечтания. На пороге осень, за ней зима… Проклятая зима, ка”к она не вовремя!
Тяжелое чувство бессильной ярости охватило Набатова.Он сидел, судорожно сжав кулаки, и невидящими глазами смотрел в темноту за окном…
И тут, в первый раз, закралось сомнение. А прав ли он в своем упорстве? Может быть, любовь к своему делу, к своей стройке превратилась в шоры, ограничивающие, сужающие его взгляд на мир, на общее большое дело?..