— Вот и хорошо, что управимся,— ответил Швидко.— Сходи-ка на лед, посмотри, как там натянули палатку. На пол я велел плахи постелить. Увидишь Виктора, пошли ко мне.
По широкой насыпи рыхлого, ещё не прикатанного гравия Николай Звягин сбежал на лед. Старался идти по дороге, проложенной бульдозерами, но в темноте сбивался в сторону и спотыкался о ледяные обломки. Обругал себя с досадой: забыл взять карманный фонарик. Пошел осторожнее, на свет фар стоящей на льду машины.
Поравнявшись с машиной, удивился, зачем здесь на льду водовозка, и тут увидел Виктора. Виктор стоял на коленях перед выдолбленной во льду лункой и вышвыривал из ямы ледяное крошево. Возле стоя ла высокая девушка с длинным шестом в руках. И еще две девушки, одна с киркой, другая с лопатой.
— Ставьте! — распорядился Виктор, и девушка опустила комель шеста в лунку.
— Держите ровнее! — Виктор взял лопату, забросал лунку мелким льдом и притоптал поплотнее. Девчата принесли по ведру воды и залили ледяной холмик.
— Отлично! — сказал Виктор и, заметив Звягина, спросил: — Меня инспектировать пришел?
— Терентий Фомич просил тебя прийти.
— Сейчас.— Виктор подозвал одну из девушек: —-Люба, ставьте следующую опору. Глубина —две лопаты. И смотрите, чтобы прямо, без перекоса.
— Понятно,— ответила Люба.
— Идем..
— Мне ещё надо взглянуть, как установили обогревалку.
— Только что был там. Все в порядке.
— Пол Настлали?
— Уже и печку поставили.
— Терентий Фомич велел натопить к утру.
— Надя! — окликнул Виктор высокую девушку.— Если я задержусь, через полчаса сходите в палатку, погрейтесь.
Обратно идти было легче, глаза свыклись с темнотой, а костры на берегу светили, как маяки.
— Тебе не кажется несколько показной вся эта чрезвычайная оперативность? — спросил Виктор.
— Почему показной? — возразил Николай Звягин.
— Спешка, ночной аврал. Как будто нельзя было это сделать завтра днем!
— Видимо, у Набатова есть причина торопиться.
— Видимо, у Набатова! — уже с раздражением повторил Виктор.— Я же не Набатова, а тебя спрашиваю. Или: как можно сметь свое суждение иметь?
— Ты чего задираешься? — И Николай шутливо ткнул приятеля под бок.
— Нет, я серьезно. Меня всегда бесит это преклонение перед авторитетами. Кто-то за меня все решил, а мне думать не обязательно. По-моему, это показатель духовной лености и говорит прежде всего о глубоко безразличном отношении к делу.
— А по-моему, это у тебя опять мозги набекрень.
— Конечно, брань — самый веский аргумент!
— И не так еще обругаю. По-твоему выходит: кто без лишних разговоров выполняет свою долю работы, тот глубоко безразличен к делу и духовно ленив, а кто вместо дела занимается пустыми рассуждениями, тот духрвно активен и заинтересован в деле.
— Пожалуйста, не передергивай. Это ты выдумал противопоставление: или делать, или рассуждать. А я хочу и делать и иметь право размышлять о том, что я делаю.
Николай Звягин остановился. Они уже дошли до насыпи, а ему не хотелось, чтобы последнее слово осталось за Виктором.
— Послушай, Виктор! Одно из твоих любимых выражений: истина конкретна. Так вот, давай по существу: кто, по-твоему, прав — Набатов или Калиновский? Кого ты поддерживаешь?
— Опять — Набатов или Калиновский! Я понимаю, ты предоставляешь мне выбор между двумя авторитетами. Но на мою долю опять остается только смотреть в рот или одному, или другому авторитету.
— У тебя есть третья возможность: стать самому авторитетом.
— Увы! Мне некогда. Меня ждет Терентий Фомич.
Набатов приехал рано утром.
— Прошу проверить, как выполнен ваш приказ,— сказал Швидко.
Зашли в столовую, где уже хлопотала востроглазая светловолосая буфетчица, расставляя в застекленной витрине тарелки с закусками.
— Есть чем кормить людей? — спросил Набатов.
— Присаживайтесь, пожалуйста! — засуетилась буфетчица.— Закусите, обогрейтесь! — и выразительно улыбнулась.
Терентий Фомич погрозил ей пальцем.
— Ты на обогрев не нажимай. Здесь люди на работе.
— Я говорю, чайку горяченького. Свежий, только заваренный.
— Знаю я твой чаек,— сказал Терентий Фомич и уже в дверях еще раз погрозил ей.
В длинной двускатной брезентовой палатке весело гудела железная печка. В палатке было тепло, даже жарко. Вдоль стен стояли лавки, наскоро сколоченные из толстых плах. В углу бачок для воды с алюминиевой кружкой на цепочке.
— Объект сдан в эксплуатацию,— сказал Терентий Фомич и повел Набатова в диспетчерскую.