«Вы будете страдать за свои грехи. Вы будете смотреть, как вас будут разрывать по частям, как вы разрывали других».
Ярость скрутила мои внутренности, как будто во мне гнездился клубок змей.
— Я убью тебя собственноручно, — прошипела я. — Я отомщу за эту бедную девушку и вырву твое почерневшее сердце.
Рубикс рассмеялся, когда Кобра отпустил волосы девушки, отбросив ее в сторону, как будто та была мусором. Ее тело было изящным даже после смерти, томясь на плитке, как убитая горем балерина после злополучного свидания.
— Ты недостаточно сильна, чтобы убить меня, милая принцесса. И никто другой. Ты ходячий труп, как и мой сын. И пришло время отправить ему сообщение, которое он никогда не забудет.
Он зверски схватил меня за грудь перед своими людьми.
Я ахнула.
И подавила приступ рвоты.
Мои губы поджались от отвращения.
Но я не доставлю ему удовольствие и не заплачу. Мое тело было всего лишь инструментом. Это была моя душа... мой разум... это была истинная часть того, кем я была. Пока я оставалась неприкосновенной внутри, он не мог причинить мне боль так, как хотел.
Его пальцы дернули мои соски.
Боль была горячей и всепоглощающей, но у меня бывало и похуже.
Любой мог видеть по шрамам, украшающим мое тело, что я пережила боль.
«Я для них непобедима».
Потому что я пережила намного больше, чем они.
В моем животе закипел смех. Я проглотила это. Я могла быть достаточно сильна, чтобы выдержать все, что случится дальше, но не была настолько глупа, чтобы противодействовать им, доказывая, что я непробиваемая.
— Что случилось, Клео? Неужели мой сын такой плохой любовник, что превратил тебя в фригидную?
Я не могла дышать. Не могла облизнуть губы, не почувствовав вкус убийства.
Я промолчала.
Рубикс хмыкнул себе под нос, когда его рука собственнически скользнула по моему животу. Ударяя меня по лодыжке ботинком, он заставил мои ноги раздвинуться, когда его рука обхватила меня.
Я напряглась — ничего не могла поделать.
Какой бы отстраненной я ни была, это все равно было прямым нарушением того, к чему разрешалось прикасаться только моему любовнику.
— Ах, значит, ты все-таки жива.
Пальцы Рубикса пошли дальше, задирая мою футболку.
Я сильнее задышала через нос, изо всех сил стараясь скрыть свое стремительно нарастающее отвращение.
Его язык обвился вокруг моей мочки уха, всасывая ее в ужасно влажный рот.
«Я не здесь».
«Я далека от этого».
Мой разум — на этот раз — повиновался мне. Он переместился назад во времени, променяв этот чудовищный Клуб на тот, где я выросла счастливой и беззаботной. «Кинжал с розой» когда-то был веселым местом — святилищем, полным любви и смеха.
Я здесь влюбилась.
Здесь меня готовили для моей судьбы.
Мой отец знал, что не может отдать мне Клуб. Я была девушкой. Но я была его единственным ребенком. Президентство было кровью, а не голосами. Следовательно, человек, которого я бы выбрала своим, стал бы следующим президентом.
Артур был бы президентом.
Мое сердце истекало кровью. Была ли я причиной того, что Рубикс сделал то, что он сделал? Была ли ревность к будущему сыну достаточно высока, чтобы подтолкнуть его к таким ужасным вещам?
Мои конечности превратились в камень. Причина была такой поверхностной — такой напрасной. Как можно было завидовать своей семье?
— Ты получил то, что хотел, правда, Рубикс? — холодно сказала я.
Мужчины за столом замерли, пытаясь услышать, что я говорю.
Пальцы Рубикса остановились в своем ужасающем исследовании.
— О чем ты сейчас треплешься?
— Ты не мог допустить, чтобы твой сын был большим мужчиной, чем ты. Более достойный править вместо моего отца. Тебе пришлось убить мою семью и повесить убийство на него, чтобы убрать его с радаров.
Моя кровь сгущалась, пока мой мозг не поплыл от передозировки кислорода, готовясь бежать или сражаться.
— Я не понимаю, почему ты пытался меня убить? Какой смысл отсылать меня, если я только конкретизировала твое заявление, в котором ты принял меня за свою?
Рубикс взглянул на мужчин, прежде чем наклониться и прошептать мне на ухо. Он положил руки мне на живот, прижимая мою задницу к его промежности.
— Ты очень проницательная, маленькая принцесса. Очень жаль, — он сделал паузу. — Я действительно хотел тебя для себя. Я оставил тебя в горящем доме ровно на столько, чтобы напугать тебя. Я собирался спасти тебя, превратить твою благодарность в любовь и твою гнилую ненависть к моему сыну-убийце в обожание передо мной. Я все это спланировал. Но ты не ждала, пока я тебя спасу.
— Нет, я спаслась, потому что могла видеть сквозь твое дерьмо.