Никаких мальчиков в дома, пока Изабель и отец Ханны не находятся дома.
Складывалось впечатление, что Ханна живёт в полицейском участке.
— Я вынуждена положить трубку, - сказала Ханна в трубку достаточно громко, чтобы Изабель это услышала.
— Всё нормально, — сказал Лукас.
Мне надо идти.
Встреча клуба фотографов состоится этим утром.
Он послал ей поцелуй и повесил трубку.
Ханна пошевелила пальцами, и всё её беспокойство и раздражение ушло прочь.
Лукас был гораздо лучшим бойфрендом, чем Шон Экард, и он фактически все делал для того, чтобы Ханна не чувствовала себя одинокой.
Он понимал, насколько близко к сердцу она приняла ситуацию с Моной и всегда смеялся над её злыми историями про Кейт.
Кроме того, с его новой салонной стрижкой и сумкой от Джэка Спэйда, заменившей его жалкий спортивный рюкзак, Лукас больше чем на половину перестал быть тем придурком, каким он был, когда они стали друзьями.
Однажды, будучи уверенной, что Изабель ушла в спальню, в которой они жили с ее отцом - аргх - она вылезла из кровати, кое-как подтянула одеяла, чтобы это выглядело, как будто она заправила постель.
Затем она села за свой косметический столик и включила телевизор.
Джингл утренних новостей зазвучал в динамиках.
"РЕАКЦИЯ РОЗВУДА НА ВРЕМЕННОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ТОМАСА" было написано внизу экрана большими черными буквами.
Ханна нажала на паузу.
Несмотря на то, что ей совсем не хотелось смотреть репортаж, она не могла оторвать глаз.
Рыжеволосый репортер невысокого роста находился на железнодорожной станции SEPTA, спрашивая мнения пассажиров о ходе процесса суда.
"Это ужасно", — сказала худая, статная пожилая женщина в кашемировом пальто с высоким воротом.
— Они не должны были выпускать его ни на минуту после того, что он сделал с бедной девочкой".
Камера повернулась к темноволосой девушке, на вид лет двадцати.
Её имя, Александра Прэтт, появилось под её лицом.
Ханна узнала её.
Когда-то она была звездой школьной команды по хоккею на траве, и выпустилась, когда Ханна была в шестом классе, за год до выпуска Йена, Мелиссы Хастингс и Джейсона, брата Эли.
— Он определённо виновен, — сказала Александра, даже не потрудившись снять с себя огромные солнцезащитные очки от Валентино.
— Элисон время от времени играла с нами в хоккей на траве по выходным. Йен, бывало, разговаривал с Эли после игры. Сложно было прочитать эмоции на лице Эли, но, я предполагаю, он заставлял ее чувствовать себя дискомфортно. Она же была так молода, ну, вы понимаете, о чем я.
Ханна открыла банку с кремом для шрама.
Ей запомнилось всё совсем иначе.
Щёки Эли краснели, а глаза загорались в любое время когда Йен был рядом.
На одной из их девчачьих ночевок, когда они тренировали навыки поцелуев на подушке с обезьянкой, которую Эли сшила на уроке труда, Спенсер заставляла каждую признаться, какого мальчика бы они хотели поцеловать на самом деле.
— Йен Томас, — ляпнула Эли, а затем, быстро прикрыла рот рукой.
Старая фотография Йена была на экране и его улыбка была такой широкой, белой и фальшивой.
Ханна оглянулась.
Вчера, после очередного неловкого ужина с её новой семьей, Ханна достала визитку офицера Вилдена со дна своей сумки.
Она хотела спросить, в насколько строгих условиях будет проходить домашний арест Йена.
Будет ли он прикован к своей кровати? Будет ли у него браслет на ноге, какой приходилось носить Марте Стюарт? Ей хотелось верить в то, что Вилден был прав насчёт вчерашнего послания от "Э" — что это был всего лишь подражатель, но новый виток уверенности бы не помешал.
Помимо этого, она думала, что он мог бы дать ей немного дополнительной информации.
Он всегда старался быть дружелюбным, когда встречался с её мамой.
Но всё оказалось напрасно, всё, что сказал Вилден: "Прости Ханна, мне действительно не разрешено обсуждать это".
Как только Ханна собралась повесить трубку, Вилден прокашлялся.
— Послушай, я хочу наказать его также сильно как и вы.
Йен заслуживает быть запертым на очень долгое время за то, что он сделал".
Ханна выключила телевизор после того, как утренние новости сменились историей о какой-то палочке гепатита Е, обнаруженной в салате в местном продуктовом магазине.
После ещё нескольких слоев крема, Ханна решила, что её шрам замаскирован достаточно хорошо.
Она пшикнула на себя духами от Narciso Rodriguez, расправила юбку, сложила свои вещи в сумочку Fendi и пошла вниз.
Кейт уже завтракала за столом.
Когда она увидела Ханну её лицо расплылось в ослепительной улыбке.
— О мой Бог, Ханна! — вскрикнула она.
— Том купил этот удивительный органический нектар в Fresh Fields вчера вечером.
— Ты должна его попробовать.
Ханна терпеть не могла, когда Кейт называла ее отца Томом, словно он был ее ровесником.
Не то, чтобы Ханна называла Изабель по фамилии.
Честно говоря, она вообще предпочитала никак не называть Изабель.
Ханна прошла вдоль кухни и налила себе чашку кофе.
— Я ненавижу нектар, — произнесла она чопорно. — Он на вкус как сперма.
— Ханна, — перебил её отец.
Ханна не заметила, что он доедал кусок тоста с маслом, сидя за кухонным столом.
Изабель сидела рядом с ним всё еще в своем отвратительном тошнотно-зеленого цвета халате, а сама она была оранжевого цвета — из-за искусственного загара.
Мистер Марин подошел к девочкам.
Он положил одну руку на плечо Кейт, а вторую на плечо Ханны.