— Очень может быть, что совершил… — со вздохом пробормотал Лоренс, поднимая воротник плаща.
Двадцать минут спустя, когда он вошел в дом, к нему тотчас же подбежала миссий Персер.
— Хорошо, что вы вернулись, мистер Лоренс, — сказала экономка. — У миледи сейчас гость, и она приказала передать вам, чтобы вы зашли к ним сразу же, как вернетесь.
Лоренс прекрасно знал: все слуги Антоний полагали, что его отношения с их хозяйкой весьма «интересного» свойства. Что ж, слуги не ошибались. Однако все они относились к нему с должным уважением — во всяком случае, называли его «сэр». И только миссис Персер, убежденная пуританка, говорила ему «мистер» и каждый раз, когда они встречались, неодобрительно хмыкала. Дом же у Антонии был небольшой, так что встречаться им приходилось довольно часто.
— Миледи в гостиной? — спросил Лоренс, снимая плащ.
Экономка отрицательно покачала головой:
— Нет, в кабинете его светлости.
Лоренс невольно нахмурился. Было ясно: обычного посетителя Антония не стала бы принимать в кабинете лорда Тейлора. И следовательно, это…
Конечно же, Лонгхейвен!
А ведь он даже задумывался, сколько пройдет времени, прежде чем он снова увидит маркиза.
Как обычно, его давний соперник был красив и изыскан. Причем сидел Лонгхейвен в кресле лорда Тейлора за письменным столом, что немного раздражало, Лоренсу в этом виделся намек на то, что именно маркиз тут все решал. Антония была одета для выезда, и ее платье рубинового цвета прекрасно сочеталось с иссиня-черными волосами. Сейчас она выглядела настоящей испанской красавицей, страстной и огненной, и Лоренсу казалось, что он мог бы всю жизнь простоять в этой комнате, любуясь ее красотой.
Но что-то в ней настораживало, что-то в ее глазах не понравилось Лоренсу. Было совершенно очевидно: случилась какая-то неприятность.
Стараясь скрыть свое беспокойство, Лоренс сказал:
— Добрый вечер, миледи. Вы хотели меня видеть?
Антония молча кивнула, а маркиз, как бы продолжая прерванный разговор, проговорил:
— И теперь мне очень хочется выяснить, покидала ли вообще миссис Стюарт Англию на том корабле много месяцев назад. Конечно, не исключено, что ее сейчас нет в Англии, и тогда выходит, что я ошибаюсь. Но все же… Обдумав все варианты, я пришел к выводу, что скорее всего это именно она. К тому же нет другой женщины, столь страстно желающей моей смерти.
«А маркиз далеко не дурак…» — подумал Лоренс, проходя в глубину комнаты и стаскивая перчатки. Покосившись на него, Антония спросила:
— Ну как тебе версия Майкла?
Лоренс не торопился отвечать. Выбрав кресло поудобнее, он уселся и, откашлявшись, проговорил:
— Я сумею ответить на вопрос только в том случае, если вы объясните мне, что это за версия.
— Все очень просто, — ответил Майкл. — Я должен знать, действительно ли Элис Стюарт, считающаяся близкой подругой Роже, уплыла на том корабле. Ведь именно ты должен был удостовериться, что корабль вы плел из бухты. Но если эта женщина не покинула Англию… В таком случае я почти уверен: она пытается сейчас убить меня. Вот, собственно, и все.
— Миссис Стюарт?.. — пробормотал Лоренс. — Разумеется, я помню ее. Очень даже хорошо помню.
Майкл Хепберн пристально посмотрел на него:
— Если так, то ты без труда ответишь на мой вопрос.
Конечно, Лоренс мог и солгать. Видит Бог, он часто лгал раньше и наверняка будет делать это снова и снова. Ведь среди множества его грехов ложь, наверное, самый незначительный. Но лгать вообще и лгать Лонгхейвену — это совсем не одно и то же. Кроме того, он вдруг понял, что не хочет лжесвидетельствовать перед Антонией.
Но и объяснять все до конца ему не хотелось.
«Ох, чертовски трудный выбор», — думал Лоренс.
Пожав плечами, он ответил:
— Я видел, как она села на корабль. И видел, как корабль отплыл. Больше я ничего не могу сказать.
— Он направился в Индию?
— Милорд, вы действительно думаете, что за недавними покушениями на вашу жизнь стоит Элис Стюарт? Почему вы так считаете?
Маркиз смотрел на Лоренса все так же пристально.
— Потому что у меня есть основания полагать, что она пыталась поближе познакомиться с моей женой, выдавая себя за другую.
— Как так?.. — пробормотал Лоренс. — За кого же она себя выдавала?
— Детали не имеют значения, — отрезал маркиз.