Внезапно он обнял ее за талию и привлек к себе, так что теперь между их телами оставалась только преграда из тонкой ткани ее ночной рубашки и его халата. И тут же, опустив голову, он коснулся губами ее губ. Ресницы Джулианны опустились, а сердце бешено забилось в груди.
А Майкл, чуть отстранившись, пробормотал:
— У ваших губ — вкус невинности.
А потом он снова ее поцеловал, на сей раз по-настоящему. Джулианна же, стоявшая совершенно неподвижно, наслаждалась этим его поцелуем и этими объятиями — ведь теперь муж целовал ее совсем не так, как в церкви, перед сотнями свидетелей.
И все же этот поцелуй… он был вовсе не такой, как в ее мечтах, не такой, какого она ожидала. Джулианна сама точно не знала, чего именно ожидала.
Рука мужа легла ей на затылок, а язык скользнул между губ. Она в испуге попыталась оттолкнуть его, но он еще крепче прижал ее к себе. А уже в следующее мгновение, охваченная новыми ощущениями, Джулианна расслабилась; с трепетом прижимаясь к мускулистой груди мужа, она вновь наслаждалась его неожиданными ласками.
Наконец, прервав поцелуй, он хрипловатым шепотом проговорил:
— Идем в постель.
Постель? Ах да, конечно… Она ведь знала про это. Что бы в дальнейшем ни произошло, это должно происходить в постели.
Муж по-прежнему крепко прижимал ее к себе, и в какой-то момент она вдруг почувствовала, что к ее животу прижимается что-то твердое. Поначалу это встревожило ее, но потом Джулианна осознала: она просто взволнована ожиданием и предвкушением чего-то необыкновенного, чего-то нового и скорее всего необычайно приятного.
Едва заметно кивнув, она прошептала в ответ:
— Да, пойдем.
Этого Майкл никак не ожидал. Не ожидал, что способен так возбудиться от невинной молодой женщины, жениться на которой его заставил долг перед семьей.
А может, все дело в мягкости ее чудесных темно-каштановых волос, цвет которых прекрасно сочетался с их ароматом? Или, может быть, так на него подействовала ее восхитительная стройная фигурка с упругими и чрезвычайно соблазнительными грудями под девственной белизной ночной сорочки? Возможно, и то и другое. И еще — ее огромные глаза, отражающие неуверенность. Да, она очень волновалась, но все же ответила согласием на его предложение отправиться в постель.
Но ведь он, Майкл Хепберн, не тот, которого она заслуживала. Кровь на его руках была, конечно же, не по его вине, но тем не менее она запятнала его. А Джулианна… О, она даже представить не могла, какие ужасные воспоминания его сейчас мучили. Да, война выиграна, битвы закончились и Бонапарт отправлен в изгнание, но воспоминания-то остались. И эти воспоминания о кровавых ужасах войны, возможно, будут терзать его всю жизнь.
Но с другой стороны, Джулианна — его жена, и этот факт никак нельзя игнорировать. И она, эта восхитительная женщина, ничем не связана с его прошлой жизнью. А его сейчас влекло к ней неудержимо, с каждым мгновением все сильнее.
«Она как восход солнца, — думал он, целуя ее ложбинку за ухом. — Она — вся золото и тепло, чарующее обещание…»
А сам он — как холодная ночь, как непроглядная тьма, и ни намека на проблеск луны. Темный, таинственный, опасный…
И все же он желал ее — желал, хотя прекрасно знал, что эта прекрасная молодая женщина должна была принадлежать Гарри, любившему ее по-настоящему.
Но Гарри уже нет в живых, а он, Майкл, должен предложить ей то, что сможет. Конечно, он может предложить немного, так как очерствел душой и стал холодным, а также…
Впрочем, нет! В данный момент он вовсе не чувствовал себя холодным, — напротив, сгорал от страсти, пылал словно в огне, даже забыл о своей ране.
И все-таки странно, что его так влекло к той, на которой он женился из чувства долга.
Может быть, все дело в том, что у него слишком давно не было женщины? Нет, едва ли. Все дело именно в ней, в Джулианне.
Наверное, он мог бы сейчас подхватить ее на руки и отнести на кровать, но ему очень не хотелось рисковать — ведь из-за такого усилия его проклятая рана снова могла открыться.
Взяв жену за руку, Майкл сказал:
— Пойдем со мной. Не бойся.
Она молча кивнула и последовала за ним к широкой массивной кровати, находившейся в противоположной части комнаты. Причем было очевидно, что Джулианна не просто подчинялась мужу, но и доверяла ему. Доверяла человеку, уже долгие годы почти никому не доверявшему.