Внешне братья были очень похожи — оба стройные, худощавые, с каштановыми волосами и светло-карими глазами. И, конечно же, у обоих были по-настоящему аристократические черты. Как, впрочем, и у всех Хепбернов, всегда считавшихся красавцами.
А вот характером младший брат совершенно не походил на Гарри. Джулианне трудно было определить характер своего жениха, но почему-то ей казалось, что Майкл Хепберн был… более сложным.
Снова вздохнув, девушка тихо сказала:
— Знаешь, я очень скучаю по Гарри. Он был такой веселый, почти всегда смеялся…
Малькольм хотя и был немного пьян, улавливал грусть в голосе сестры. И сейчас, внимательно глядя на нее, он тихо, но отчетливо проговорил:
— Жизнь иногда меняется, Джул, и мы ничего не можем с этим поделать. К тому же очень может быть, что все произошедшее было изначально предназначено и тебе, и новому маркизу. Видишь ли, я всегда считал, что Гарри был… слишком уж ручным, если ты понимаешь, что я имею в виду. А вот Майкла Хепберна ни в коем случае нельзя назвать послушным — так мне, во всяком случае, кажется. Кроме того, он очень скрытный. Что бы Майкл ни говорил, никогда не знаешь, что он думает на самом деле.
Джулианна тоже так считала, и слова брата лишь укрепили ее опасения. Теперь уже у нее не было сомнений: от такого человека, как ее жених, можно ожидать чего угодно.
Глава 2
— Это непременно следовало зашить, — проворчал Фицхью, отбросив в сторону повязку с засохшей кровью. — Поверьте, сэр, вам нужно наплевать на все ваши опасения и позвать доктора, чтобы взглянул на рану. Полагаю, что рана довольно серьезная.
Майкл заставил себя улыбнуться, хотя рана ужасно болела.
— Звать доктора не в моих интересах, Фицхью. Ведь доктор может поведать кому-либо, что пользовал маркиза Лонгхейвена по поводу ножевой раны. У меня бывали раны и похуже, и ты всегда прекрасно с ними справлялся. Так что перестань ворчать и займись делом.
Пожилой слуга маркиза неодобрительно покачал головой, однако повиновался: он очистил рану и наложил на нее чистую повязку. Крепкий, коренастый, морщинистый Фицхью исполнял сейчас роль камердинера так же добросовестно, как исполнял свои обязанности в то время, когда они вместе со своим господином служили под командованием Веллингтона.
Через несколько минут Майкл надел рубашку и посмотрел в зеркало. Чисто выбритый и опрятно одетый, маркиз выглядел теперь совершенно естественно, если не считать легких теней под глазами. В эту ночь он, конечно же, не выспался, и, самой собой, настроение у него было отвратительное. Но другого настроения у Майкла быть не могло — слишком уж много неприятностей в последнее время: две попытки убийства, сложное задание начальства, а теперь еще и сложности с брачной ночью.
«Проклятие, как же быть с этим венчанием? — спрашивал себя маркиз. — И что сказать жене ночью?»
Его бывший сержант, возможно, обладавший сверхъестественной способностью читать мысли, внезапно проговорил:
— А можно ли поинтересоваться, что вы собираетесь сказать ей, полковник? О… простите, милорд, — тут же добавил Фицхью.
Он несколько лет называл Майкла «полковник» и частенько оговаривался по старой привычке.
— Пока не знаю, — пробурчал маркиз. — Я собирался сказать, что упал с лошади, но боюсь, что едва ли она мне поверит. Ведь рано или поздно повязка все равно сползет, и окажется, что я лжец. Не самое лучшее начало супружеской жизни, не так ли?
Слуга негромко фыркнул и проворчал:
— Этой очаровательной молодой леди лучше сразу привыкать к полуправде. Ведь не станете же вы, милорд, посвящать ее во все те дела, которыми занимаетесь.
Проигнорировав это замечание слуги, Майкл в задумчивости продолжил:
— Так вот, если падение с лошади не подходит, нужно придумать что-то другое.
Фицхью молча пожал плечами и, собрав грязную одежду маркиза, отправился в гардеробную. Проводив его взглядом, Майкл осмотрелся и невольно вздохнул. Он не стал занимать покои Гарри — казалось худшим видом предательства забрать что-то еще, когда-то принадлежавшее старшему брату. Он и так уже унаследовал его титул, его состояние и даже невесту, так что не могло быть и речи о том, чтобы перебраться в его покои. А здесь, в старых комнатах Майкла, обстановка была та же самая, что и до его отъезда в Испанию. На резной кровати — скромные темно-синие драпировки, на полу — довольно простенький кремовый ковер, а на высоких окнах — такого же цвета занавеси. Ему был двадцать один год, когда он ступил на палубу корабля, отплывавшего на континент, и в те годы он совершенно не заботился об украшении своих комнат. Таким же он оставался до сих пор. Но Джулианна, возможно, захочет что-то переделать в их части особняка на Мейфэре, а может быть, и не захочет — он слишком плохо ее знал.