— Признать брак недействительным? — Артемис швырнул нож на письменный стол и резко подался вперед. — Ты уверен?
— Настолько, насколько можно быть уверенным, имея на руках такие скудные факты. Развод — дело хлопотное и дорогое. Признать брак недействительным, безусловно, проще, хоть и требует много времени.
— Но едва ли такое решение устраивало Ренвика Девериджа. Трудно найти основания для того, чтобы брак был признан недействительным. В данном случае, насколько я понимаю, единственным основанием могло стать обвинение Девериджа в невыполнении супружеских обязанностей.
— Разумеется. — Генри снова прочистил горло.
Артемис вспомнил о пуританской стыдливости своего помощника, который всегда тушевался, когда дело касалось интимных вопросов.
— Но даже при содействии квалифицированных адвокатов миссис Деверидж понадобилось бы несколько лет, чтобы юридически установить факт импотенции.
— Несомненно. В свете бытует мнение, что ей надоело ждать, когда вопрос решится законным путем. — Генри помолчал. — А может, она узнала, что ее отцу не по карману судебные издержки?
— И она решила прервать этот брак по-своему?
— Да. Во всяком случае, так говорят люди.
Вчера ночью Артемис имел возможность убедиться в пугающей решимости этой дамочки. Интересно, могла ли она пойти на убийство, если ей в самом деле приспичило порвать брачные отношения с Девериджем?
— Ты говоришь, что Ренвик Деверидж был убит до того, как в доме возник пожар?
— Таково заключение врача, который осматривал труп.
Артемис встал и подошел к окну.
— Должен сказать, что вчера ночью миссис Деверидж продемонстрировала определенный опыт в обращении с огнестрельным оружием.
— Гм… Вряд ли такого рода навыками обладает каждая дама.
Артемис улыбнулся и посмотрел в окно, на свой сад, окруженный высокими стенами. Генри придерживался традиционных взглядов на женское поведение.
— Ты прав. У тебя есть для меня еще что-нибудь?
— Отец миссис Деверидж был одним из основателей Ванзагарского общества. У него степень магистра.
— Да, я знаю.
— Он значительно преуспел в годы, предшествовавшие его женитьбе и рождению дочери. Говорят, что после смерти жены он обратил всю свою любовь на Мэделин. Дошло до того, что он посвятил ее в то, что не пристало знать женщине.
— К примеру, научил стрелять из пистолета.
— По всей видимости. В последние годы жизни Рид стал затворником и посвятил себя изучению мертвых языков.
— Думаю, он был большим знатоком древнего языка Ванзагары, — заметил Артемис. — Продолжай.
— Рид умер рано утром на другой день после пожара. По слухам, известие о том, что его дочь сошла с ума и убила своего мужа, так сильно его потрясло, что у него не выдержало сердце.
— Ясно.
Генри многозначительно кашлянул.
— Как человек деловой, считаю своим долгом заметить, что в результате этой серии трагических смертей миссис Деверидж получила в единоличное пользование наследство как отца, так и мужа.
— О Боже, Генри! — Артемис обернулся и уставился на своего помощника. — Уж не хочешь ли ты сказать, что она убила обоих мужчин, чтобы прибрать к рукам их богатство?
— Нет. Конечно, нет. — Генри брезгливо поджал губы. — Трудно вообразить себе такую бессердечную дочь. Я лишь указал на… э… следствие этих загадочных событий.
— Спасибо, Генри. Ты знаешь, что я полагаюсь на твой глубинный анализ. — Артемис вернулся к своему письменному столу и присел на край, — Раз уж мы взялись рассматривать факты, не могу не заметить еще один.
— Какой именно, сэр?
— Ренвик Деверидж изучал ванза. Такого человека не так-то просто убить.
— Я тебя понял. Ты намекаешь, что женщина вряд ли могла совершить это убийство, верно?
— Так же, как и обычный вор-домушник.
Генри встревоженно взглянул на Артемиса:
— Ты прав.
— Если хочешь знать мое мнение, — медленно проговорил Артемис, — то из двух возможных подозреваемых в убийстве Девериджа — его жены и неизвестного бандита — я бы поставил на даму.
Генри страдальчески скривился:
— Мысль о том, что женщина способна на подобную жестокость, вселяет ужас!
— Не знаю, как насчет ужаса, но она определенно влечет за собой интересные вопросы.
Генри застонал:
— Этого я и боялся!..
Артемис удивленно посмотрел на своего помощника:
— Ты о чем?
— Когда сегодня утром получил твою записку, я сразу понял, что за этим кроется нечто большее. Ты испытываешь чрезмерный интерес к Мэделин Деверидж.
— Она создает проблему. Я пытаюсь собрать информацию, касающуюся этой проблемы. Ты же меня знаешь, Генри. Перед тем как что-то предпринять, я должен завладеть всеми фактами.
— Не надейся меня одурачить этими жалкими объяснениями! Для тебя это не просто очередная деловая проблема, Артемис. Я вижу, ты увлекся миссис Деверидж. И должен сказать, что ты уже очень давно не питал такого живого интереса к женщине.
— Отчего бы тебе не порадоваться за меня, Генри? В последнее время ты только и твердишь, что я просто одержим своим планом мести. По крайней мере знакомство с миссис Деверидж приведет к тому, что круг моих интересов и занятий на какое-то время расширится.
Генри сурово посмотрел на него:
— Боюсь, он расширится не в лучшую сторону.
— Как бы то ни было, пока я жду завершения других своих планов, мне надо как-то убить время. — Артемис помолчал. — Пожалуй, между делом можно заняться и миссис Деваридж.
Глава 4
Поднимаясь по ступенькам крыльца, он окинул взглядом маленький дом. Хорошо спланированные окна, видимо, пропускали много света, и из них открывался прекрасный вид на парк. Место казалось тихим и уютным, однако не было фешенебельным.
Несмотря на немалое наследство, доставшееся ей от отца и мужа, миссис Деверидж не стала тратить деньги на шикарный особняк в модном квартале. Как выяснил Генри, она жила почти отшельницей вместе со своей тетушкой.
Тайны вокруг этой дамы с каждой минутой становились все более интригующими. Артемис с волнением думал о новой встрече. Ему предстояло впервые увидеть Мэделин при свете дня. Воспоминания о ее глазах, скрытых густой вуалью, долго не давали ему заснуть этой ночью.
Дверь отворилась. В маленькой прихожей стоял Латимер. В свете дня он казался еще крупнее, чем в туманной мгле ночи.
— Мистер Хант! — Латимер просиял.
— Добрый день, Латимер. Как твоя Нелли?
— Жива и здорова — благодаря вам, сэр. Она плохо помнит события прошлой ночи, но, думаю, это к лучшему. — Латимер замялся. — Я хочу еще раз сказать вам большое спасибо за то, что вы сделали, сэр.
— Мы неплохо сработались, верно? — Артемис шагнул за порог. — Доложи, пожалуйста, миссис Деверидж о моем приходе. Надеюсь, она меня ждет?
— Да, сэр. Она в библиотеке. Сейчас я представлю вас, сэр. — Он пошел в глубь дома, показывая дорогу.
Артемис оглянулся на оконные ставни. На них были тяжелые засовы, крепкие замки и маленькие колокольчики, которые должны были зазвенеть, если кто-то попытается забраться в дом. Такие ставни, закрытые на ночь, обеспечивали надежную защиту от непрошеных гостей. Интересно, эта дама боится обычных грабителей или кое-кого посерьезнее?
Вслед за Латимером он прошел по коридору и остановился у входа в комнату, от пола до потолка забитую книгами в кожаных переплетах, журналами, тетрадями и разного рода бумагами. Красивые окна, выходившие в ухоженный сад, над которым чересчур усердно поработали ножницы садовника, были также снабжены засовами, замками и колокольчиками.
— К вам мистер Хант, мэм.
Мэделин поднялась из-за тяжелого дубового стола.
— Спасибо, Латимер. Входите, мистер Хант.
На ней было черное платье с завышенной по моде талией. Сегодня кружевная вуаль не скрывала ее лица. Артемис взглянул на хозяйку дома и понял, что Генри прав: его интерес к этой женщине выходит за рамки простого любопытства и вступает в опасную область восхищения. Он так остро сознавал ее присутствие, что, казалось, воздух вокруг него вибрировал. Чувствовала ли это Мэделин?