Эллери вскрыл слишком знакомый конверт, адресованный карандашными печатными буквами «Мисс Бонни Стьюарт и мистеру Тайлеру Ройлу» — без марки, без штампа или других надписей, кроме адреса Бонни, и достал оттуда две игральные карты с синей, оборотной стороной.
— Четверка червей? — еле слышно проговорила Бонни.
Тай схватил обе карты:
— Четверка червей? И пиковый туз!
Он подошел к Бонни и, повинуясь внезапному порыву, прижал ее к своей груди.
— Сегодня утром я говорил вам, Глюке, что мы имеем дело с игривым субъектом, — заметил Эллери. Он посмотрел на карты, зажатые в кулаке Тая. — Может быть, вы теперь послушаете меня.
— Пиковый туз, — пробормотал инспектор, словно не мог поверить очевидному свидетельству своих собственных глаз.
— Что это значит? — жалобно спросила Бонни.
— Это значит, — сказал Эллери. — что интервью, которое вы дали сегодня газетам, принесло свои плоды. Я полагаю, экстренные выпуски были за час распроданы на улицах, и вы слышали, как эта ужасная женщина упомянула про радио. Наш друг Эгберт так торопился доставить вам это послание, что отказался от услуг обычной почты, которая вручила бы вам карты в понедельник, и даже от срочной доставки, которая сделала бы то же самое завтра днем.
— Но что они означают?
— В переводе на обычный язык? — Эллери пожал плечами. — Обе карты вместе говорят: «Бонни Стьюарт и Тайлер Ройл, разорвите свою помолвку, или приготовьтесь к смерти».
Инспектор издал горлом хриплый нечленораздельный звук и нервно огляделся.
Бонни побледнела еще сильнее, чем Тай, сжимавший ее руку.
— Значит, это правда, — прошептала она. — Все действительно складывается по установленному шаблону. Тай, что нам делать?
— Причина, — заметил мистер Квин, — по которой Эгберт так торопился отправить это послание, заключается в том, что в понедельник, очевидно, будет уже слишком поздно. Даже завтра может быть слишком поздно. Надеюсь, вам понятна подоплека его поспешны действий?
Тай, сгорбившись, опустился на диван. Он устало произнес:
— Я отлично все понял. Все верно: мы не должны жениться, а если посмеем, то это означает конец для нас. Так что я думаю, мы должны удовлетворить всех — Бутча, студию, Эгберта Л.Смита — и отказаться от наших планов на свадьбу…
— О, Тай! — простонала Бонни.
— К чему обманывать себя, дорогая? — нахмурился Тай. — Если бы дело касалось только меня, я бы послал Эгберта ко всем чертям. Но я здесь не один, ты замешана тоже. Я не могу рисковать тобой. Я не могу жениться на тебе и сделать тебя беззащитной мишенью для убийц.
— О, какой же ты глупый! — сердито топнула ногой Бонни. — Все ведь совсем не так, разве ты не видишь? Я получала угрожающие письма еще до того, как мы объявили о помолвке. И эти письма были адресованы мне, мне одной! Только сейчас они стали угрожать тебе, уже после того, как стало известно о нашем намерении пожениться!
— Трижды ура женскому уму!- — сказал Эллери. — Боюсь, Бонни здесь права. Это истинная правда. Я не хотел упоминать об этом прежде, но умалчивать дольше уже нельзя. Все мои попытки разлучить вас предпринимались исключительно ради вас, Тай, а не ради Бонни. Только связь с Бонни подвергала вашу жизнь смертельной опасности. А жизнь Бонни, с вами или без вас, находилась под угрозой с момента смерти ее матери.
— А я еще врезал вам по челюсти! — извиняющимся тонем смущенно проговорил Тай.
— Женитесь на Бонни, и вы погибли. Не женитесь на Бонни, и вы в безопасности. А вот она все равно под угрозой, женитесь вы на ней, или нет. Тут есть над чем поразмыслить.
— Что в лоб, что по лбу, — криво усмехнулся Тай. — Я уже оставил попытки отыскать здравый смысл во всей этой дурацкой головоломке. Если то, что вы говорите, правда, мы поженимся. Я не намерен оставлять ее в одиночестве, лицом к лицу с опасностью. Пусть этот подлый сукин сын попытается убить меня — пусть только попробует!
— Нет, Тай, — печально проговорила Бонни. — Я не могу тебе позволить так поступить. Просто не могу! Зачем тебе ставить под угрозу свою жизнь? Я тоже не претендую на то, что понимаю здесь хоть малую толику, но как я могу позволить тебе разделить опасность, которая, по всей видимости, направлена против меня одной?
— Ты, — сказал Тай, — завтра выходишь за меня замуж, и никаких возражений!
— О, Тай! — прошептала Бонни, бросаясь к нему в объятия. — Я надеялась, что ты именно так и скажешь! Я очень боюсь…
Инспектор Глюке в расстроенных чувствах мерил шагами комнату.
— Знать бы только, кто это! — ворчал он про себя. — Если бы мы знали, то могли бы хоть что-то предпринять.