После вечерней молитвы в часовне замка, куда матросы поставили гроб Леоны, Эбергард проводил Маргариту и Жозефину в предназначенные для них покои.
Когда он, пожелав дочери и внучке спокойной ночи, направлялся к себе, престарелый управляющий Шенфельд, преемник убитого Фуксом Виллейро, попросил князя пройти в красную залу, где его ожидает сюрприз. Большая высокая зала была ярко освещена, а на столе стоял портрет императора Бразилии, поразительно схожий с оригиналом, и лежало письмо:
«Примите это, мой дорогой Эбергард, как высшее доказательство моей к вам любви и уважения, и пусть этот образ напоминает вам, о дружбе, которую вечно питает к вам
Князь был глубоко тронут этим новым доказательством любви императора. Портрет занял достойное место в его комнате, рядом с портретом матери, прекрасной принцессы Кристины.
Счастливая мирная жизнь потекла в замке, жизнь, о которой можно было бы сказать, что в ней не остается места еще каким-нибудь желаниям; однако в сердце одной из его обитательниц — Маргариты — все-таки таилась глубокая скорбь, которую она тщательно скрывала от глаз отца и дочери.
Спустя несколько месяцев Эбергард, неустанно работавший над улучшением и расширением своей колонии, узнал, что севернее Монте-Веро, где расстилались необитаемые пустынные луга и болотистые леса, поселился немецкий колонист, намеревавшийся, подобно ему, возделать бесплодные земли и привлечь к себе поселенцев.
Это известие исполнило князя радостью, и он попросил узнать имя человека, осуществлявшего его идеи и, тем не менее, ни разу не посетившего Монте-Веро.
Сведения, доставленные князю, были таковы. Таинственным соседом, посвятившим себя устройству и улучшению своих земель, был красивый мужчина лет сорока по имени сеньор Вольдемар.
Эти сведения не пробудили в Эбергарде никаких подозрений в том, что за личностью его соседа скрывается какой-то другой человек; он был слишком далек от этой мысли.
В один из субботних вечеров, когда Эбергард с Маргаритой и Жозефиной прогуливались на террасе близ замка, на опушке леса показалось несколько всадников. Ехавший впереди был одет, как все бразильские колонисты, в легкое летнее платье и широкополую желтую шляпу; они направлялись к замку. Один из всадников спешился и подошел к находившемуся поблизости управляющему Шенфельду.
— Мне кажется,— обратился князь к дамам,— что наш сосед наконец решил навестить нас.
Всадники остались у ворот, а управляющий торопливо направился к князю.
— Ваше сиятельство,— сказал Шенфельд,— владелец колонии Санта-Франциска просит о чести говорить с вами без свидетелей.
— Мое предчувствие сбылось! — вскричал обрадованный князь.— Наш сосед, наконец, почувствовал нужду во мне. Подите в замок, мои милые, позже я присоединюсь к вам.
Маргарита и Жозефина направились мимо мраморного бассейна к портику замка, а Эбергард в сопровождении управляющего двинулся к воротам и увидел, что всадник, принятый им за немецкого колониста, стоит посреди дороги и, видимо взволнованный, провожает взглядом две женские фигуры, удаляющиеся за радужную водяную пыль фонтана; потом он пошел навстречу князю.
Эбергард увидел перед собой красивого, загорелого на южном солнце зрелого мужчину, черты и манеры которого, указывающие на высокое происхождение, были еще более привлекательны от выражения силы и энергии; лицо его скрывала густая черная борода. Внешность незнакомца произвела на Эбергарда приятное впечатление, и он приветливо улыбнулся ему.
— Простите, ваше сиятельство, что я ненадолго разлучил вас с дамами,— сказал незнакомец звучным взволнованным голосом,— но прежде всего я должен поблагодарить лично вас за тот образец идеального колониста, которым вы для меня явились. Я во всем стремлюсь подражать вам, и хотя мои успехи в сравнении с вашими слишком малы и незначительны, все-таки и они наполняют меня радостью. Сейчас, когда удались первые мои начинания, я поспешил к вам просить совета и дружбы. Может быть, эти слова прозвучат несколько дерзко, но я надеюсь доказать, что вы имеете дело с человеком, достойным вас!
Эбергард слушал незнакомца с интересом, но что-то в нем пробудило далекие воспоминания. Этот голос, это лицо, полускрытое бородой, напоминали ему другое лицо…
— Очень рад! — сказал он, подавая гостю руку и идя с ним к замку.— Но, прежде всего, простите мне один вопрос, который меня мучает: это сходство… мой Бог… вас назвали, кажется, сеньор Вольдемар… Не вы ли…
— Я был принцем Вольдемаром, ваше сиятельство! — отвечал со спокойной гордостью незнакомец.— Теперь же я только человек, который, подобно вам, хочет сам создать свои владения! Надеюсь, вы не откажете этому стремлению в своем интересе и сочувствии? Помните ли вы слова, сказанные -вами в другой части света, когда я просил руки вашей дочери?…
Они остановились и глядели друг на друга, оба были сильно взволнованы.
— Вы сказали, что никогда не отдадите вашу дочь замуж за принца… Пусть так, Эбергард Монте-Веро, теперь не принц просит вторично ее руки, а человек, подобно вам, своим личным трудом создавший себе новую родину; человек, в глубине своего сердца таящий самое чистое и высокое желание: соединиться с Маргаритой, чтобы своей неизменной, негасимой любовью искупить все зло, причиненное им когда-то.
— Это честные, прямые слова, сеньор Вольдемар,— серьезно сказал Эбергард,— слова, нашедшие отголосок в моей душе! Вы поразили меня: я считал вас неспособным на такой шаг!
— Вполне понятно, князь! Я и сам прежде не поверил бы, что способен на такое. Но в жизни есть сила, которая служит двигателем всего и творит чудеса… Нет нужды называть вам эту таинственную невидимую волшебницу! Она-то и привела меня сюда, заставив бросить прежнюю жизнь, и так изменила, что Маргарита, верно, не узнает…
— Мы увидим это, сеньор Вольдемар, но прежде я хотел бы заключить с вами мир. Нет ничего отраднее, чем сближение с человеком, который прежде был очень далек от вас,— сказал Эбергард,— и сегодня я испытываю это. Ваша энергия сделала то, на что я уже не мог надеяться, а жертва, принесенная вами, не пропала даром. Но будем надеяться, что ее уже не существует, потому что я вижу счастье на вашем лице!
— Для полноты его не достает лишь одного! — дополнил Вольдемар, приближаясь с князем к замку.
— Подождите минуту, я сам позову Маргариту,— прошептал он принцу,— и надо сознаться, сеньор Вольдемар, она любит вас по-прежнему.
— Благодарю вас за эти слова, князь! — отвечал принц негромко, но горячо.— Моя надежда сбывается.
Эбергард исчез под высоким портиком замка, куда мысленно последовал за ним счастливый Вольдемар: сейчас он увидит Маргариту и свое дитя…
Сердце его учащенно билось: сейчас произойдет желанная встреча, к которой он стремился долгие годы. Давно уже он испытывал себя и умерял свое нетерпение, зная, что любимое существо находится поблизости; но он хотел предстать перед Эбергардом, к которому питал искреннее уважение, не раньше, чем мог бы с полным правом сказать ему: «Взгляни сюда — вот доказательство моей силы и воли!»
Теперь желанный день настал. Он услыхал шаги под портиком…
На пороге показался Эбергард между Маргаритой и Жозефиной.
Обе вопросительно посмотрели сначала на незнакомца, почтительно снявшего свою шляпу, потом на улыбавшегося Эбергарда.
— Наш сосед, дорогой и уважаемый мною сеньор Вольдемар! — сказал князь.
Принц с сильно бьющимся сердцем следил за выражением лиц обеих дам.
— Сеньор Вольдемар…— повторила вдруг Маргарита, как бы пробуждаясь и подоходя ближе.— Боже мой, не сон ли это… Вольдемар?…
Голос ее дрожал; она вопросительно глядела на незнакомца; тот протянул ей руки.
— Маргарита, узнаешь ли ты меня? — воскликнул он взволнованным голосом…
— Это он… Вольдемар!…
Не в силах более сдерживать нахлынувшую на нее радость, она кинулась в объятия принца; узнавшая своего благодетеля Жозефина также бросилась к нему.