Не успел Алеша уехать, как ко мне с двумя куклами пришла Дуня, увидела, что я лежу в постели голой и опять начала приставать с расспросами. Хоть я и не хотела говорить с ней на грешные темы, пришлось выполнить обещание и на куклах показать, что бывает между мужчинами и женщинами. Дуня все посмотрела и стала задумчивой. Как и меня, ее волновал вопрос, не грешно ли все это.
Тогда я ей сказал Алешиными словами, что если бы люди боялись придуманных грехов, то на земле давно никого не осталось.
– Все равно боязно, – сказала она. – Я все-таки лучше до венчания Семену ничего не позволю.
– А что, он просит?
– А то! В каждом темном углу зажимает.
– Хорошо тебе, – грустно, сказала я, – тебя он под венец поведет, а я не жена, не вдова, а сплошная грешница.
Мы обнялись, вместе поплакали и пошли рассматривать и мерить вчерашние обновки. Алеша как уехал к владыке, так и вернулся только к вечеру. Я ему обрадовалась, но в комнату с ним не пошла. После утренней сексуальной революции у меня еще болело все тело.
Правда он не настаивал, оказалось, что его позвали в гости к какому-то большому начальнику. Я осторожно спросила, будут ли там женщины. Алеша меня поцеловал и успокоил, что только одни мужчины, но я ему не очень поверила. Решила его испытать и попросила проверить в нашей комнате, как я изучила буквы. Мы остались вдвоем, а он вместо того, чтобы потащить на полати, начал заниматься со мной грамматикой. Это было странно, обычно он не упускал возможности побыть со мной наедине.
– Ты просто молодец, – похвалил он меня, когда проверил, все что я успела запомнить из букв и слогов. – Никогда не думал, что человек так легко и быстро может научиться читать.
Я не стала его разочаровывать, и не созналась, что просто пользуюсь его головой. Он читал сам, а я только повторяла за ним слова.
Когда пришло время, Алеша собрался и ушел в гости, а я осталась одна, но продолжала за ним мысленно наблюдать. Правда на расстоянии я слышала его хуже, чем вблизи. Но скоро мне следить за ним прискучило. Там где он гулял, ничего интересного не происходило. Баб и девок в компании не было, и говорили только о царе и всяких новых порядках. Это было не интересно, и я занялась другими, важными делами. Теперь, когда у меня появилось много вещей, забот у меня заметно прибавилось. Богатство требовало постоянного ухода и внимания. Я проветрила платья и сарафаны, полюбовалась сапожками и стерла с них пыль, еще раз внимательно рассмотрела все украшения. Это заняло много времени. Я так увлеклась, что едва не пропустила самое важное, что происходило с ним этим вечером.
Алеша разговаривал с каким-то старичком-священником, которого называл владыкой. Мой любимый относился к нему с большим уважением. Разговор у них зашел обо мне. Алеша рассказал, как встретил меня и что я ему очень нравлюсь. Тогда старичок его спросил, почему он на мне не женится. Я ждала его ответа, и сердце у меня замерло. Алеша начал рассказывать историю моего замужества. То что я замужем и состою в блуде, попу-владыке не понравилось.
– Коли венчана, значит, жена, – строго, сказал он. – А то, что между ними ничего не было, ничего не значит. Жена, значит должна себя блюсти!
Алеша начал за нас заступаться, и сказал, что ему рассказали, что я уже овдовела. Батюшка куда-то ушел, а потом вернулся и сказал, что это правда, он все узнал, Алексашку за дезертирство запороли до смерти. Я сначала заплакала, но потом успокоилась. Батюшка сказал, что теперь мы можем повенчаться. Что было дальше, я поняла плохо. Алеша уже слишком много выпил и пьяные мысли я понимала с трудом. Он думал то об одном, то о другом и я не успевала все запомнить. Потом я поняла, что он скоро придет и поведет меня под венец.
Конечно, как и все девушки, я мечтала о красивой свадьбе. Я хотела, чтобы она была воскресным днем, и в церкви полной людей. Я бы шла в белом платье с прозрачной накидкой на голове и все бы на меня любовались. Но и то, что нас будет венчать не простой священник, а владыка, по имени епископ, как его называл про себя Алеша, было приятно.
Когда в комнату наконец вошел Алексей Григорьевич, я была уже одета в самое красивое платье и сидела на лавке. Он споткнулся о порог, но выругался только про себя. Я подняла на него глаза, он мне улыбнулся и сел рядом.
– Ты уже знаешь? – пьяным голосом спросил он.
Я думала, что он интересуется, знаю ли я, что умер мой муж старый Алексашка, и кивнула.
– Ты согласна? – спросил он и просительно посмотрел мне в глаза.
В этот момент я догадалась, что он так меня сватает и зовет замуж. Я хотела, было, для приличия сказать, что мне нужно подумать, но Алеша так на меня смотрел, что я не смогла ему отказать. Все произошло слишком быстро – новость о смерти Алексашки, и тут же его предложение. Я не выдержала и заплакала. Алеша меня крепко обнял, поцеловал, и мы с ним пошли в церковь.
На улице было совсем темно. Луны на небе не было, и в Троицке не светилось ни одно окно. Алеша спотыкался на ровной дороге, и мне приходилось поддерживать его под руку. Из-за заборов на нас лаяли собаки. Наконец мы дошли до храма. Я уже раньше говорила, что церквей в городе было две, и они стояли почти друг против друга. Мы остановились, не зная в которую из них идти венчаться.
– Кажется в этой, – неуверенно сказа он, указав на больший по размеру храм и мы вошли в церковные ворота. Ворота в церковь были приоткрыты, и оттуда пробивался свет. Алеша их широко распахнул, и мы с ним рука об руку, вошли в храм. Навстречу нам вышел заспанный церковный служка и позвал за собой. В церкви горели свечи, и она казалась яркой и праздничной. Нас встретил старичок, тот самый владыка. Он мне ласково улыбнулся, благословил и дал поцеловать руку. Она была мягкой и пахла чем-то церковным.