По просьбе Алеши я ходила между этими людьми и слушала, о чем они думают, но больше заговорщиков не обнаружила. Все радовались, что теперь не будет Вошина и надеялись заставить Василия Ивановича плясать под свои дудки.
Алеше скоро надоел весь этот гвалт, он выгнал посторонних из комнаты больного, а управляющего с его помощницей приказал запереть в темную. Лакеи под надзором того же укоризненного старичка увели и Вошина и Аграфену Михайловну. Я подслушала их мысли и предупредила Алешу, что они договорились по дороге насмерть забить управляющего. Алеша сказал, что не допустит самосуда и пошел следом за ними, а я осталась с глазу на глаз с полной женщиной, только что разоблачившей любовную связь Вошина с его мнимой сестрой.
– Вы, милочка, кажется, жена этого лекаря? – свысока спросила она меня.
– Да, сударыня, – вежливо, ответила я.
– А я бригадирская дочь, мой батюшка был почти генерал, – сообщила она. – Вы я смотрю из простых?
– Вы правы, сударыня, – спокойно ответила я, но внутри у меня все клокотало, – я бывшая крепостная.
Бригадирскую дочь после моего ответа даже передернуло, и она не смогла сразу придумать, что еще сказать. Ко мне она сразу же потеряла интерес и думала о том, что теперь непременно соблазнит Василия Ивановича и выйдет за него замуж. Потом все-таки соизволила сказать:
– Я считаю, что каждый человек должен оставаться в том сословии, в котором появился на свет. В рождении есть промысел божий и не дело людей ему противиться. Ежели ты родился дворянином, то и оставайся дворянином, а ежели крестьянкой, то нечего лезть со свиным рылом в калачный ряд!
– Я с вами согласна, мадам, – ответила я ей по-французски.
Она немного смутилась и подумала, что я, скорее всего, бывшая горничная, научившаяся говорить у какого-нибудь француза. Сама она французским владела плохо, и перейти на него не осмелилась, продолжила унижать меня по-русски.
– Ваш муж изволит служить или работает от себя? – небрежно спросила он, явно показывая, какую делает честь, разговаривая со мной.
– От себя, – ответила я. – А вы, в каком качестве здесь живете?
Вопрос бригадирской дочери не понравился, она скривилась, но все-таки ответила:
– Мы с Трегубовыми в дальней родне, Василий Иванович во мне души не чает. Вы не заметили, как он на меня смотрел? Мы с ним скоро обручимся.
Сладкая мечта так ее взволновала, что она уже представила себя в подвенечном платье, выходящей из церкви под руку с красавцем и богачом Трегубовым и то, как ей будут завидовать все уездные барышни. Я слегка покопалась у нее в памяти и нашла чем отплатить за унижение.
– Не дело байстрюкам выходить замуж за благородных людей, – словно про себя, сказала я. – Если родился незаконным ребенком, то должен знать свое место!
Дама вспыхнула и посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью. В голове у нее металось сразу с десяток мыслей. Она никак не могла понять, откуда я знаю о ее незаконном рождении и подозревала в интригах всех своих здешних знакомых. Наконец она нашла в себе силы ответить:
– Ежели вы такие гадости говорите обо мне, – прошипела она, явно нарываясь на ссору, – то это все пустой навет. Моя матушка была не дворовой девкой, а из княжеского рода. Можете спросить об этом у кого угодно! Мы люди благородные, не то, что некоторые!
Я никого ни о чем спрашивать не собиралась, просто повернулась к ней спиной и пошла разыскивать мужа.
Он вместе с Иваном был в дальнем конце обширного двора, возле темной. Там происходило что-то интересное, и я поспешила к ним, чтобы ничего не пропустить.
Оказалось, что в темной, куда собрались запереть Вошина и его Аграфену, уже сидит какой-то узник. Алеша с Иваном стояли в нескольких шагах от небольшой избы без окон. Когда я подошла, Иван как раз в ней скрылся.
– Что здесь случилось? – спросила я Алешу.
– Пока не знаю, – ответил он, – оказывается, там уже сидит какой-то узник, сейчас его раскуют, тогда и посмотрим.
Внутри темной уже слышались удары металла о металл.
– Вовремя мы приехали, – сказала я, – если бы еще чуть – то опоздали. Представляешь, тогда бы Трегубова убили.
– Он тебе что, понравился? – ревниво спросил Алексей.
– Не знаю, я его толком и не рассмотрела, – немного слукавила я. – Скоро мы вернемся в город?
– Сначала придется разобраться, что здесь происходит. Ты уже соскучилась по Котомкиным?
– Нет, почему же, мне даже интересно. Здесь все происходит прямо как в детективном романе.
– В чем? – испугано спросил Алеша. – Откуда ты знаешь о детективах?
Я поняла, что проговорилась и выкрутилась:
– Ты так подумал, а я услышала… А, что так нельзя говорить?
– Можно, но только что-то ты слишком много стала знать.
– Разве это плохо? – невинно поинтересовалась я. – Ты же сам говоришь, что мне нужно учиться.
– Не в этом дело, я боюсь, что слишком много информации тебе может повредить. Ну, в смысле психики… Я не знаю, как тебе это объяснить…
Слава богу, я и так все поняла, а объяснить он больше ничего не успел, из темной Иван вывел какого-то человека с мешком на голове. Тот был тощий как кощей, в рваной, черной от грязи рубахе, таких же коротких исподних портках и от него так воняло, что мы с Алешей, не сговариваясь, зажали носы.
– Срочно ведите его в баню! – приказал он, однако никто из дворовых даже не пошевелился.