Вскоре принесли пищу, сладости, щербет с нежным запахом и тонко нарезанную дыню. После еды руки Челси ополоснули розовой водой. И, утомленная жаркими ваннами, она погрузилась в дремоту, лежа под сиреневым атласным покрывалом.
И теперь Челси была жертвой ночи, благоухающая и нежная, жертвой бея, которому нужен был сын, наследник. «Женщина — это словно надел земли, собственность мужа, которую тот может использовать или пренебрегать ею, как считает нужным», — гласит Коран.
Синджин, подходя к ложу, смог почувствовать теплый ночной воздух, проникающий в комнату через оконные стекла филигранной обработки. С тех пор как он потерял зрение, остальные чувства восприятия резко обострились. Поэтому Синджин сумел различить сквозь густой аромат жасмина, мускуса запах свежайшей кожи, запах, который он еще ни разу не встречал в гареме. Он точно знал, сколько шагов от двери комнаты до постели, поэтому внезапно остановился, выпрямился и поднял голову. Но уже в следующую секунду этот загадочный запах улетучился и ему в ноздри ударила волна амбры и ладана.
Синджин сбросил на пол свое одеяние, ткань мягко зашуршала. Он стоял и терпеливо ждал всех приготовлений, которые обычно предваряли выполнение им приказов бея. Он уже был не в силах бороться, после того как бей применил особые методы убеждения. И на спине появились шрамы, оставшиеся от пыток противостоять мучителям; а когда Синджин вновь стал размышлять о бунте, в его ушах эхом отдавалась негромко сказанная фраза бея:
— Время терпит, мой английский красавчик, а палач любит свою работу. Когда ты будешь готов повиноваться моей воле.., передай это моему управляющему.
И после недели борьбы Синджину пришлось уступить.
Как правило, сама женщина, которую он был обязан «обслужить», возбуждала его. Но в этот раз все было иначе. В эту ночь женщина опустилась перед ним на колени, и сначала он почувствовал прикосновение рук, а потом и губ у себя между ног. Синджин закрыл глаза, и тело его полностью подчинилось ее талантливым ласкам. — — Ты готов, мой господин, — произнес на арабском мягкий голос. Он услышал, как женщина поднялась с колен. Нежная рука повернула его лицом к ложу, и как только ноги его коснулись края дивана, обложенного подушками, он в свою очередь встал на колени и потянулся к женщине, ожидая встретить ответные жаркие объятия. Наложницы бея вследствие долговременного полового воздержания всегда приходили в невероятное возбуждение от Синджина. Бей нуждался в «отдохновении», которое давал ему только опиум. И опиум же сделал его импотентом. И когда Синджин стал «заместителем» паши, затянувшееся ожидание многочисленного гарема повлекло за собой бешеное нетерпение.
Но в этот раз объятий не последовало. Синджин протянул руку, нащупывая тело этой первой по счету на сегодняшнюю ночь женщины с тем, чтобы определить для себя ее позу. И когда его руки скользнули по ее плечам, Синджин понял, что она лежит в большом напряжении — мускулы были твердыми, неподатливыми, а руки раскинуты в стороны. Раздумывая об этом сопротивлении, тогда как обычно его встречали с нетерпеливой готовностью, Синджин провел" пальцами вдоль ее рук. И тут в изумлении обнаружил, что девушка была связана. Шелковые шнуры охватывали ее запястья. Непокорная наложница! Странно. Она, должно быть, очень молода и новичок в кареме. Но Синджин не осмелился сказать ей что-нибудь, чтобы немного успокоить ее. Плеть Имира и застенки преподали ему хороший урок молчания.
Челси едва дышала, чувствуя, как мужская рука скользила по ней. Нервы ее были взвинчены, отвращение овладело всеми эмоциями, а в ушах звенело равнодушное требование бея: «Сегодня ночью ты мне понадобишься. В восемь за тобой придут евнухи». Бей сказал ей эти слова, как только она вышла из ванной.
Он был в сопровождении чернокожих евнухов. Взгляд его темных глаз был оценивающим, но совершенно бесчувственным. Остаток дня ее готовили к ночи, одевая и украшая шелками и жемчугом. Потом Челси заставили проглотить какую-то жидкость, от которой, говорили, она обязательно забеременеет и «семя бея» не пропадет даром.
Челси попыталась сдержаться, но все же приглушенно всхлипнула. Она представила себе жирное расплывшееся тело бея, его холодный, сумрачный взгляд, и в ее душу вселился ужас. Как она сможет вынести его прикосновение? И как это другие женщины могли преспокойно улыбаться, возвращаясь от бея? Боже, какое это унижение — быть связанной, быть рабыней плотских капризов старика! Однако игнорировать порядки в гареме было слишком опасно, поэтому Челси подавила едва не вырвавшийся из груди крик и съежилась от страха под прохладным шелком покрывала.
Но когда Синджин нежно прикоснулся к ее лицу и кончиками пальцев как бы «осмотрел» его черты, Челси вскрикнула. Ее глаза были завязаны, как и у всех других женщин, чтобы поддержать иллюзию присутствия самого бея. Пальцы Синджина провели по ее бровям, нащупали виски, под их кожей бешено пульсировала кровь. А потом скользнули по нежной мягкой коже щек. Затем его пальцы дотронулись до ее полусраскрытых губ, из которых вырывалось частое от страха дыхание.
Нежное прикосновение озадачило Челси. Она была буквально поражена этим вопиющим несоответствием.