Как он устал, Синджин понял, повалившись на кровать. Он думал о том, как страшно было видеть Джорджа Прайна, присоединившегося к его вечеринке сегодня.
Не враги, но и не друзья, они, конечно, знали друг друга, потому что аристократический мир титулованных пэров был немногочислен. Все-таки почему он пришел?
Вопрос задержался у него в сознании, когда он засыпал. Это было нежелательным добавлением к его приятным мечтам о Челси. От этого его брови нахмурились, его обычно глубокий сон прервался, вздрогнув, он проснулся.
Ужасный епископ Хэтфилдский стоял там с ушами и хвостом Люцифера, смеясь над ним.
Глава 12
Воздух был бодрящим и холодным, лужи во дворе перед конюшней покрылись тонким блестящим льдом.
Солнце скоро прогонит легкий мороз, но тепло уже покрыло румянцем, неприличествующим леди, лицо Челси, которая энергично терла Туна после его утренней пробежки.
— Сегодня на тебя будут смотреть, мой красавец, — прошептала она своему любимцу, начищая щеткой до блеска мягкую шкуру. — Поэтому мы вплетем красивые ленты в твою гриву. И, увидишь, все денди захотят, чтобы ты был их.
Тун заржал, словно поняв, и вскинул голову, показывая свой замечательный профиль.
— Если ты выиграешь у лошадей красивого герцога, ты принесешь немного золота для кредиторов папы… — «Но сможет ли он», — подумала она, и ее бровь вздернулась, образовав складку на лбу: восемьдесят тысяч долга были постоянно у нее в голове.
Как можно обратиться к герцогу по поводу такой огромной суммы? Каков был обычный тариф за неделю.., ну, интимности, и посылался ли чек или договаривались заранее? Насколько возмутительной будет выглядеть ее просьба? Будут ли восемьдесят тысяч маленькой суммой для самого богатого пэра Англии?
Она, конечно, надеялась, но все же сомневалась, что кто-либо, независимо от богатства, сочтет сумму в восемьдесят тысяч фунтов пустяком. Небольшие монархии, наверное, содержали двор на меньшую сумму.
Занятая этими мыслями, она не заметила, как во двор конюшни вошел епископ Хэтфилдский, пока Тун не повернул голову.
Этот человек имел привычку подкрадываться.
— Я думал, что найду вас.., с вашими лошадьми, — сказал виконт, его колебания лишь подчеркивали тот факт, что они были одни.
Встав раньше своей семьи, она вывела Туна прежде, чем остальные лошади отправились на свои утренние разминки, и она была, действительно, одна, хотя отец, братья и конюхи должны были скоро вернуться. И хотя она в общем-то не боялась Джорджа Прайна, его общество все же вызывало в ней чувство неловкости.
Его глаза были холодными, расчетливо злыми и внимательными, без признака теплоты, словно у кошки, преследующей мышь. Зачем такому человеку, как епископ Хэтфилдский.., жена? Почему он хотел предложить такую сумму в брачном контракте, если в его отчужденных серых глазах не светилось и намека на расположение или дружбу? И что он делал здесь, сейчас, так рано.., после того, как отец официально отклонил его предложение?
— Вы рано встали, — сказала она, заметив его взлохмаченный вид. — Или не ложились совсем?
— Я думал сделать маленький крюк по дороге домой, возвращаясь от Сейнт Джона из Сикс-Майл-Ботом, и пожелать вам доброго утра.
— Доброе утро тогда. — Она стояла настороженная, держа Туна за повод. Его уши были прижаты, словно при приближении Хэтфилда он почувствовал опасность. Был ли он вообще другом Синджина?
— Синджин шлет вам привет, — сказал он, словно читая ее мысли. Его голос был мягким. Он стоял не более чем в нескольких ярдах, смотря на нее. Совершенно случайно он видел их за оградой для переодевания вчера после скачек и наблюдал, как они обнимались, шептали что-то друг другу, их нежный поцелуй.
Если бы Синджин знал, он бы понял появление виконта у себя на вечеринке прошлым вечером.
— Синджин? — Челси уклончиво поинтересовалась, пытаясь понять, как много он знал.
— Я видел вас вместе на скачках. — Его медленная кривая хищническая улыбка наполнила ее ужасом.
— Вы, должно быть, ошиблись. — Ей удалось контролировать свой голос, хотя нервы ощетинились, словно шерсть на шее и спине у ее любимой охотничьей собаки.
— На вас был плащ цвета бургундского, я полагаю, а на Сейнт Джоне его обычный варварский наряд.
— Должно быть, это был кто-нибудь еще, епископ, — ответила Челси холодным ровным тоном. Не оставалось другого выхода, как нагло все отрицать; признаться в их интимности, поцелуе, ухаживаниях Синджина… У нее учащенно забилось сердце оттого, что их разговор мог кто-то услышать. Этот человек со стальными глазами знает о пари? Слышал ли он, как они обсуждали выплату долга? Или, может быть, Синджину нельзя доверять, и он в конце концов насплетничал о… Нет, вдруг решила она. По крайней мере, не Ратлэджу.
— А-а… — Мягкий звук означал размышление, несогласие. Задумчиво уставившись на нее, он ответил с ехидно поднятой бровью и очевидной лживой сердечностью:
— Мои извинения, леди Челси, за мою ошибку. — Его голос упал до совершенного шепота:
— Значит, герцог Сетский не является вашим другом?
— Я только слышала о нем.
— Так же, как весь свет. — Должно быть, ее раздражение стало заметным, потому что его голос приобрел располагающую мягкость.