Записка герцогу, посланная бы с деревенским мальчиком, завтра утром привела бы ее план в действие.
Остаток вечера прошел, как в тумане, ее ум терзался от ее собственных планов, а отец и братья разговаривали об Йорке. Она отвечала очень коротко, когда к ней обращались, или вовсе не отвечала, и, наконец, когда Колин нетерпеливо сказал:
— Чел, ты спишь?
Она посмотрела на них и сказала:
— Я очень устала. — И ушла в свою комнату.
Челси послала записку Синджину во время своей утренней верховой прогулки через деревню, затем вернулась, чтобы подготовить лошадей к их путешествию на север. Как она и подозревала, было скорее одиннадцать, чем десять, когда конюшни Фергасонов опустели, и последний звук цокота копыт растаял вдалеке. Последняя волна беспокойства схлынула, и некоторое напряжение ушло. Слугам нужно будет что-то объяснить, когда приедет «экипаж тети Джорджины», но они были старинными вассалами и привыкли к неожиданным изменениям в планах семьи. Они также знали особый независимый характер и стиль поведения Челси, а некоторый приземленный взгляд на вещи в сознании шотландцев был заложен глубоко в генах. Они поймут необходимость ее поездки и сочтут слуг тети Джорджины достаточным эскортом. Затем она дала наставления миссис Макаулай и конюхам и отправилась укладывать свои вещи, прислушиваясь, не едет ли повозка «тети».
Когда Синджин получил записку Челси, он уже проводил женщин Хариет, некоторые ворчали из-за раннего подъема, пока он не раздал обычные щедрые дары в гинеях, тогда сонное бормотание быстро сменилось веселой живостью. Его несколько гостей, все же оставшихся на ночь, еще спали, несмотря на то, что их отъезд был назначен на девять.
Взяв записку с собой в библиотеку, он открыл занавески и, опустившись в кресло за столом, разорвал печать. Инструкции Челси, написанные мелким почерком, были пространными, но последовательными, и он улыбнулся, когда читал ее точное определение каждого требуемого от него шага. Он должен был послать экипаж, двух конюхов, извозчика с запиской от сестры Элизабет не раньше полудня. Со слугами нужно отрепетировать их роли, хотя «полагаться на прислугу в этой головоломке опасно. Скажи им, чтобы они разговаривали как можно меньше». Поскольку его прислуга получала очень хорошее жалованье, герцог не опасался, что они не выполнят инструкций, изложенных в письме.
Главной проблемой было найти экипаж без его личного герба. Но поскольку до полудня еще оставалось время, он послал в Ньюмаркет за подходящей каретой.
Любой из друзей Синджина был бы поражен его почтительным отношением к этой женщине. Он с неудовольствием подумал, что в своем интересе к Челси он перешагнул через обычную небрежность. «Возможно, запретный плод соблазняет меня», — подумал он.
Затем, отбросив дальнейшие тонкости по этому вопросу, он решил: пусть все идет к дьяволу, какое-это все имеет значение, если она будет его.
Гостей разбудили раньше времени, потому что ему хотелось видеть свой дом свободным от обитателей.
Им подали завтрак прямо в комнаты, чтобы ускорить их отъезд, и наконец в восемь тридцать шесть он стоял один на дороге, сердечная улыбка удовлетворения освещала его красивое лицо [Дворянство не имело обыкновения просыпаться рано, по крайней мере в Лондоне. В 1782 году завтрак крайне редко подавался до десяти утра, обычно не раньше одиннадцати.
Герцогиня Девонширская пишет, что ее парикмахер-француз прибывал в одиннадцать утра с тем, чтобы сделать ей прическу на предстоящий день, а также упоминает о званом завтраке у принца Уэльского, который длился с полудня до шести часов вечера. Время от трех до шести часов пополудни посвящалось покупкам и визитам. В промежутке от шести до восьми подавался обед. И лишь после обеда люди высшего света «начинали день». Множество из них посещали вечерние спектакли в театре, которые начинались в семь и заканчивались между одиннадцатью и двенадцатью. Затем начинались балы, маскарады, приемы, праздники и другие светские развлечения.
Никто не появлялся в благородном собрании до одиннадцати вечера. В Воксхолле время сбора было между одиннадцатью и одиннадцатью тридцатью. Члены палаты общин никогда не проводили заседаний в дневное время, но работали в течение ночи.].
— Похоже, вы избавились от них, сэр, — сказал его главный домашний распорядитель с улыбкой, зная о беспокойном донкихотском душевном подъеме хозяина.
— Я избавился, не так ли? — сказал Синджин с беззаботным весельем. — Экипаж из Ньюмаркета уже здесь?
— Нет, сэр.
— Скажи мне сразу, как только он прибудет. Ливреи изменены?
— Уже закончили, сэр.
— Я хочу, чтобы во всех комнатах стояли свежие цветы и все было проветрено после вчерашней ночи.
Моя дорожная карета готова? — Взгляд его голубых глаз на доли секунды вдруг сделался резким. — Немного из моих новых поступлений «бордо» выслали вперед?