— Изабел, — сказала Сьерра, — Кристина хочет твои леггинсы.
Я не оторвала взгляд от экрана.
— Мне это не интересно.
— Изабел, дорогая. Она хотела бы купить их.
Я стрельнула взглядом туда, где стояла сама Кристина. Некоторые звезды на самом деле не выглядят, как знаменитости. Они немного более пыльные или низкие, когда нет камер. Но Кристина не была одной из них. Вы точно знаете, что она была кем-то, даже если не узнаете ее лицо. Поскольку ее взгляд был целеустремленным.
Это может быть невероятно пугающе, даже в этом городе.
Ее выражение лица давало понять, что она очень привыкла к подобному.
Но я переводила взгляд со своего ждущего босса на красивую Кристину, и думала, что я целовала более известные губы, чем ее.
Я пожала плечами и вернулась к своему телефону. Я вбила в поисковике «лобатомия». Автоисправление. Получается, вы не можете произнести «лоботомия» без ooo.
— Изабел.
Я не подняла взгляд.
— Леггинсы Артемиды в темно-сером цветк похожи на эти.
Когда никто не сдвинулся с места, я мягко подняла руку и указала ею в направлении коллекции Артемиды.
Пятнадцать минут спустя Кристина купила два танк-топа, пояс из сизаля и две пары леггинсов Артемиды, все вместе это стоило немного меньше тонзиллэктомии[5].
После того, как она ушла, Сьерра сказала мне:
— Ты такая сучка, — и шлепнула меня по заднице.
Мне действительно не нравилось, кода люди прикасались ко мне.
Я поднялась со своего диванчика и повернулась к ней спиной.
— Я собираюсь недолго побыть рядом с орхидеями.
— Ты заслужила это.
То, что я заслужила, было трофеем за полную незаинтересованность. Как будто потребовалась вся моя энергия, чтобы выражать откровенное безразличие.
Когда я открыла шторку в кладовку, то услышала, как входная дверь снова открылась. Если это была Кристина, вернувшаяся, чтобы во второй раз попробовать заполучить мои леггинсы, я была бы вынуждена повысить голос, что мне не нравилось.
Но голос, доносившийся из магазина, принадлежал не Кристине.
Вместо этого я услышала, как знакомый мне голос произнес:
— Нет, нет, я ищу кое-что очень особенное. О, подождите, я только что увидел это.
Я обернулась.
Коул Сен-Клер лениво улыбнулся мне.
Глава 3
ИЗАБЕЛ•
Я произнесла «черт» уже столько раз, что это фактически причиняло боль.
Было невозможно принять реальность происходящего. Во-первых потому, что Коул Сен-Клер был схож с Кристиной в том, что в большинстве случаев представлялся известным и нереальным, и не присутствующим здесь и сейчас. Было некое разногласие между ним и его окружением, как будто он плавно и красиво проектировался издалека.
И во-вторых, Коул был волком.
Я не знала, была рада или напугана, увидев его. Я видела его лежащим на полу с иглой в руке; я была свидетелем его превращения в волка прямо передо мной; я помню его просьбу помочь ему умереть.
И в-третьих, он видел меня плачущей. Не уверена, что могу жить с этим.
Почему ты здесь? Ради меня?
— Хей, — сказал он. Он все еще улыбался мне той слабой, беспечной улыбкой. У него была лучшая улыбка в мире, и много людей говорили ему об этом. Осознание того факта, что его улыбка прекрасна, должно было бы уменьшить его мужественность, но привычное высокомерие было частью его славы.
Но я была привита несколько месяцев назад, и с того времени растила сопротивление. У меня выработался иммунитет.
Мы стояли в двух шагах друг от друга. Был буфер истории между нами, и все остальное, притягивающее нас друг к другу.
— Ты мог позвонить, — сболтнула я глупо. Он усмехнулся шире. Он величественно указал на себя, пытаясь не свалить при этом стойки покрытых пленкой рубашек.
— Тогда бы я уничтожил это.
Весь магазин выглядел по-другому с ним, стоящим здесь. Как если бы он притащил послеобеденное солнце вместе с собой.
— Что ты подразумеваешь под «это»? — Спросила я.
— Та-даам.
Он действительно пытался сохранять свою улыбку Коула Сен-Клера вместо настоящей. Каждый раз, когда она была готова вот-вот прорваться, мое сердце разрывалось.
Я знала, что у нас были зрители. Они не пялились во всю, а пытались быть вежливыми, но любопытство было заметно. Я хотела выйти на задний дворик, или вернуться обратно, или по крайней мере посмотреть на свои руки, чтобы удостовериться, что они не дрожат так, как это чувствовалось, но я не могла разумно соединить все это.