— Кто? — спрашиваю я, готовый покончить с этим.
— Ченс.
Я выпрямляюсь, и он стучит костяшками пальцев по столу.
— Поэтому я подбросил жучок.
— Что ты имеешь в виду, говоря «подбросил жучок»?
— Я сделал так, чтобы он узнал, что ты помер, — брат улыбается мне, демонстрируя свои белые зубы. Они резко контрастируют с черными татуировками, покрывающими его шею до линии подбородка.
— Ты что? — рычу я, подходя ближе к столу.
Вот почему лицо Ченса побелело, когда он увидел меня и сказал, что я мертв. Он был так уверен, что я умер.
— Почему ты… — я замолкаю, и делаю глубокий вдох. — Ты хотел, чтобы он пошел за Элли.
Брат использовал ее как приманку.
— Ты сукин сын…
— Это сработало, так ведь? — парень смотрит на нее, все еще находящуюся в отключке.
— Он мог убить ее, — указываю на нее я.
— По-моему, она жива. Немного не в себе, — беззаботно пожимает он плечами. — Но тем не менее дышит.
— Он мог. Черт. Ченс накачал ее наркотиками. Кто знает, что бы он с ней сделал, если бы я вовремя не подоспел! — кричу я так, что горит горло.
К черту его за то, что он играет со мной в эту игру. Моя жена под запретом.
— Я убедился, что ты в курсе ситуации…
— Ситуации? Ты не сказал мне, где она. Я думал, она у вас, черт возьми.
Он фыркает.
— Если бы мы собирались забрать твою жену, последнее, что мы бы сделали, это сообщили тебе. Она бы просто… исчезла.
От этой мысли у меня сжимается грудь, и я отступаю назад, снова становясь ближе к Элли.
— То, что случилось с Николасом, было прискорбно. И нам не нравится, когда нас выставляют дураками, — брат переводит взгляд на мою жену, когда она издает очередной звук, больше похожий на хныканье. — А Элли действительно была невиновна.
Он снова смотрит на меня.
— Я за жестокую месть, но не тогда, когда она незаслуженна. Так что… — он встает из-за стола. — Прими это как предложение мира. У нее есть отец и ты. Не говоря уже о том, что я привлек твое внимание к врагу, о существовании которого ты даже не подозревал. Теперь ты убил всех, кто причинил или собирался причинить вред твоей жене. Я считаю, что наше дело сделано.
Подойдя ко мне, брат протягивает черную коробочку, которую я по началу не заметил.
— Вот, тебе это пригодится.
— Что это? — Я так устал от сюрпризов.
— Это телефон твоего отца. В нем есть кое-что интересное, — он проходит мимо Элли, даже не удосужившись взглянуть на нее, и направляется к выходу из кухни.
— Мой отец и ее мать? — спрашиваю я, желая знать.
Он делает паузу, чтобы решить, хочет он мне сказать или нет.
— Они оба еще живы. Пока что. Но не волнуйся, даю слово, они никогда не покинут «Бойню». Парни уже нашли ее мать полезной, и им нравится, как твой отец умоляет, — улыбается брат. — А теперь наслаждайся своей женой, знаю, я бы так и сделал.
Он поворачивается и выходит из кухни. Я слышу, как несколько секунд спустя открывается и закрывается входная дверь.
Я убираю телефон отца в кухонный ящик; я вернусь и заберу его позже. Подойдя к Элли, я обхватываю ее за плечи, отрываю от острова ее лицо и грудь. Подхватив ее на руки и взяв воду, я несу ее в ванную комнату.
Я сажусь на край угловой ванны-джакузи, одной рукой держу Элли, а другой включаю кран. Набрав воду до нужной отметки, я встаю и сажаю ее на край.
Элли падает лицом вперед, и я обхватываю ее, удерживая на месте.
— Элли, мне нужно, чтобы ты мне немного помогла, хорошо?
Она открывает отяжелевшие веки и бесцельно оглядывается по сторонам.
— Син?
— Тебе нужно принять ванну, Элли. Хорошо. Мне необходимо тебя вымыть.
Дотянувшись до низа ее рубашки, я стягиваю ее через голову. Затем расстегиваю лифчик и бросаю его на пол. Поднимаю Элли и держу одной рукой, а другой расстегиваю джинсы. Мне удается стянуть их с ее ног и подхватить ее, в затем опустить в ванну. Я вымою ее и положу в нашу кровать. Затем приму душ и вымоюсь сам, прежде чем присоединиться к ней, потому что у меня закрываются глаза. Я сильно устал. Я так устал от этого дня. Надеюсь, завтра будет лучше.
ЭЛЛИНГТОН
Я открываю глаза, немного сбитая с толку, но мне требуется всего секунда, чтобы осознать, что я снова дома. В окно проникает утренний свет. Я смотрю направо и вижу, что Син лежит на животе, засунув руки под подушку, и крепко спит. Я вспоминаю фрагменты прошлой ночи. Как в ванной он мыл меня, а я плакала, не понимая, почему он там. Мне сказали, что он мертв. Син просто продолжал заверять меня, что никуда не уйдет и что я в безопасности, а я крепко обнимала его. Я боялась отпустить его. Думала, что он исчезнет.