Рамиль звонит кому-то, и буквально в течение десяти минут в детском саду появляются его люди. Воспитательнице будто все равно, что с ней произойдет. Явно за ее спиной стоит какой-то крутой папаша. Но и мы это дело так не оставим. Никто! Никто не имеет права бить моего ребенка!
— Ты видел их наглость, Рамиль? Почему остановил меня? Я тех сучек придушить готова! — выговариваю сквозь зубы, сжимая ладошку Саши.
— Сам займусь, Лер. Ты думаешь, мне приятно, что они с ребенком так? — кивает на все еще перепуганного Сашку. Трет рукой подбородок, останавливаясь у своего внедорожника. — Садитесь сюда. В больницу поедем. Костя твою машину заберет.
Спорить нет ни сил, ни желания. Прежде чем усадить Сашку, я опускаюсь перед ним на корточки, заглядываю в глаза, которые он сразу же опускает.
— Эй, ты чего? — взяв сына за подбородок, поднимаю голову. — Саш, папа их накажет. Ты даже не сомневайся. Но я хочу знать правду, родной. Расскажешь?
— Простите, — он шмыгает носом, и в моем горле ком застревает. Прижимаю к себе сына, целую в шею. Вдыхаю исходящий от него запах глубоко в легкие. Родной мой. Любимый. — Мам, я не хотела, чтобы вы из-за меня ссорились с ними, — малыш кивает на вход и слегка отстраняется.
— Ты сначала улыбнись, мужик, — Рамиль тоже опускается рядом, щелкает сына по носу. — Мужчины не плачут. Забыл? А теперь гордо поднимаешь голову и рассказываешь все по порядку.
— Мы с Таней по лестнице спускались, — начинает он, очередной раз шмыгая носом. — А потом женщина какая-то... Она мимо проходила. Задела Таню, и она упала вниз. Но были мы на последней ступеньке, мам, а не на самом верху, как они сказали. Честно, мама. Я не вру, пап, — смотрит на Рамиль с мольбой. — У Тани из носа кровь пошла, а я сильно испугался. Та женщина обернулась и ударила меня. Я тоже упал, ударился, — он проводит рукой по волосам.
— Черт! — резко поворачиваю его спиной к себе и рассматриваю голову, на затылке которой образовалась шишка. — Черт! Вот же... Твари! — не сдерживаюсь от ругательства, хоть всегда пытаюсь контролировать свои эмоции перед сыном.
С Танюшей они отлично ладят. Постоянно проводят вместе время. С ней Сашка точно никогда не стал бы конфликтовать. Но зачем все это надо тем?! Черт возьми!
Звоню матери Танюши, Майе, и спрашиваю о самочувствии ребенка. Та утверждает, что все хорошо. Благо, человек она понятливый. Да и Сашку прекрасно знает. Прошу ее подождать нас, никуда не уходить.
— В больницу едем, — приобняв сына, Рамиль берет его подмышки. Усаживает на детское сиденье и пристегивает ремень. Я же рядом с Сашей.
Автомобиль мягко трогается с места. Пока я перешептываюсь с ребенком, раздается громкая трель телефонного звонка. Рамиль смотрит на экран, но отвечать не спешит. Следом второй звонок. На этот раз Костя — правая рука мужа.
— Скажи что-нибудь нормальное, — рявкает Чернов, сжав мобильник между ухом и плечом.
Повисает короткая пауза. Рамиль слушает невидимого собеседника, я же ловлю себя на мысли, что сейчас сделала то, чего не делала никогда на протяжении последних пяти лет. Я внимательно рассматривала экран телефона мужа, стараясь увидеть имя звонящего. Совсем не люблю вспоминать прошлое. Рамиль не давал повода за все годы, прожитые вместе. Если не учесть последние две недели, конечно.
— Как это нет? Как вычистили все? Детский сад, твою мать! — рычит. Бьет кулаком в руль, и Сашка вздрагивает. — Кто это мог сделать, Костя? Мне что, семью взаперти держать?
Я нахожусь в напряжении. Хотелось бы, чтобы Рамиль включил громкую связь и я услышала каждое слово Кости. Но умом понимаю: мужики постоянно матерятся. А Сашке не нужно слышать нецензурную лексику и пополнять свой словарный запас неприличными словами.
— Ладно. В больницу едем, — чуть спокойнее произносит муж, но потом снова заводится, выслушав речь собеседника: — Сына мало того, что оклеветали, так еще и били. Я это дело так не оставлю. Поговорю с родителями девчонки, а потом приеду — и обсудим все детали. Тех двух дамочек... Ты знаешь, Костя, что делать нужно. Я тебя учить не собираюсь, — угрожающий тон Рамиля меня пугает. Не помню, когда он в последнее время был так зол.
Через минут пятнадцать мы оказываемся в небольшой палате. Сашка сразу бежит к кровати, где лежит Танюша. Я внимательно слежу за сыном и не могу не заметить, каким он нежным взглядом смотрит на свою подружку. Аж на душе тепло становится.
Губа у девочки разбита, нос уже бордового цвета. Наклоняюсь и целую в маленький лоб ребенка.
— Сильно ударилась? — спрашиваю я, в то время как мужчины выходят наружу. — Майя, прости. Но ребенок утверждает, что Танюшу он не трогал. Не толкал. Не понимаю, почему воспитательница с заведующей так накинулись...