— Жрец? — Глупо переспросил я, наблюдая из-под опущенных век за странными и непонятными манипуляциям незнакомца над телом юнца. — Больше похож на матерого воителя.
— Так и есть, — сухо подтвердил ребенок. — Ведь все жрецы Воргана воители. Иных он не приемлет.
— И почему так? — Попытался я растормошить мальчика, чтобы услышать от него хотя бы намек на ту живость и интерес, которые я ощущал в первые секунды нашего с ним знакомства.
— Странно, что ангел не знает историю вознесения Воргана и его дружины…
Некоторый намек на недоверие, прозвучавший в словах Данмара, сперва немного обнадежил меня. Я посчитал, что малец снова начинает оживать. Однако после он продолжил рассказывать мне историю религии его мира совершенно безжизненным голосом, не проявляя вообще никакой заинтересованности в том, о чем говорил.
— Много-много веков назад наш мир стоял на грани уничтожения. Его пытались захватить и пожрать проклятые демоны, лезущие откуда-то из недр самой земли. Их было так много, что все близлежащие государства оказались обескровлены этой суровой войной. Но на спасение всему человечеству нашелся один мудрый герой, который предположил, что у темных отродий должен быть лидер. Тот, кто всеми ими руководит, словно королева своими пчелами. И собрал он вокруг себя невероятно огромную армию, в которую вступил каждый мужчина, умеющий держать меч. И имя тому герою было Ворган. Он уничтожал демонов столь неистово, что сам Нечестивый Царь не выдержал и пришел на помощь своей орде. Легенда гласит, что та битва длилась несколько недель. Людям приходилось спать едва ли не под ногами своих сотоварищей, которые сдерживали натиск чудищ. Говорят, что Князь Демонов оказался настолько могуч, что пыль, поднятая взмахами его жутких крыльев, не оседала больше десятка лет, заслоняя собой солнце. Но Ворган все равно оказался сильнее. Он одолел Дьявола одним могучим ударом, в который вложил все, что было в его душе. И его атака оказалась настолько ужасающей, что воздушная волна, разошедшаяся от его меча, не только разрезала пополам самого Повелителя Нечисти, но и ушла дальше в небо, столкнувшись с луной. С тех самых пор, вместо небесного светила на нашем небе мерцают лишь мириады его обломков. В той безумной схватке выжила лишь жалкая тысяча человек, из всех мужчин нашего мира. И после этого кровопролития, Ворган решил, что во что бы то ни стало должен положить конец подобным ужасам и не допустить подобной трагедии. Он вырезал сердце Дьявола и повесил его себе на шею, в качестве предостережения всем тем, кто вздумает покуситься на нас. Используя силу демонического сердца, он вознесся на небо, туда, где когда-то светила луна, чтобы навечно стать бессмертным стражем. И чтобы все выжившие воины, которые до самого последнего момента сопровождали героя в этой битве, не жалея ни крови, ни живота, смогли последовать за ним, Ворган даровал всем им крылья, сделав ангелами этого мира. Так он и стал богом-стражем со своей небесной тысячей… И теперь мы все поклоняемся им, как избавителям и спасителям, благодаря за то, что дали отпор проклятым захватчикам.
— Хм-м… — с сомнением пробормотал я, выслушав долгий рассказ мальчика, — пыль, не оседающая несколько лет, разлом естественного спутника… Больше похоже на какую-то природную катастрофу, вроде падения метеорита, чем на битву с демонами.
После этой длительной и монотонной речи, я уже не боялся вызвать у Данмара какие-либо подозрения своей неосведомленностью. Ведь он даже о героических битвах древности рассказывал как-то пресно и безынтересно, хотя эта тема, как мне казалось, должна была в любом мальчишке пробудить искренний энтузиазм.
Мне откровенно не нравилось, как Данмар начинает угасать и терять ко всему интерес, поэтому я старался задавать ему наиболее провокационные вопросы, чтобы выдернуть из кокона безразличия, в который он постепенно укутывался. Но даже так критическое мышление ребенка никак не желало пробудиться и помочь скинуть оковы дурмана со своего разума.
— Я не знаю, кто такой Метеорит, но Орден Костяного Меча и его жрецы рассказывают именно такую историю, — вяло отозвался мальчик, — и мы все верим именно в нее.
— Как зовут этого ребенка? — Внезапно раздавшийся над моим ухом голос чуть не заставил меня подпрыгнуть. Мой разум пока еще был весьма слаб, и связь тела с духом ощущалась не совсем полноценной, так что я успел позабыть, что мы тут с Данмаром не одни.
Немного приоткрыв глаза, я посмотрел на сурового жреца, который не сводил с мальчика своего пронзительного и колючего взгляда. В одной только сказанной им короткой фразе мне послышались отголоски карканья могильных воронов, звон металла и крики умирающих на поле боя. Было заметно, что незнакомец больше привык рвать голосовые связки стоя в строю, укрываясь от ливня стрел, или бросать в лицо врагу свой боевой клич, нежели вести светские беседы. И даже несмотря на то, что я прошел в миллионы раз больше битв и схваток в аду, стальная воля этого человека, сквозящая в каждом его жесте и слова, переполняла меня настороженным опасением. Этот представитель ордена казался по-настоящему грозным…