И тут началось. Раздался чудовищно громкий звук, не могу описать, что это было. Удар, взрыв, гул, рокот. Единственное, что я могу сказать, он был очень громкий. Настолько громкий, что я напрочь лишился слуха. Впрочем, это мне не помогло. Звуковая волна проходила через меня, заставляла вибрировать кости, разрывала внутренности, плющила мозг, крошила зубы. Я начал падать назад, медленно, так, как уже однажды падал в другом мире и в другой жизни, а перед глазами шёл трещинами каменный потолок. Каменные блоки, срываясь с балок, падали вниз, ещё немного, и вся конструкция похоронит нас, убежать мы точно не успеем. Что же, вот и конец. Вполне заслуженный. Ничего другого мы и не ждали.
В этот момент пролетавший мимо меня каменный блок остановился и повис в воздухе. Повис и я, двигаться получалось, а вот спуститься на пол — уже нет. Оглянувшись, я увидел, что мои спутники вскочили с места, но так и застыли неподвижно. У Эванса снова открылось кровотечение, и капли крови повисли в воздухе рядом с его головой.
Я посмотрел на статую. Лицо её, лишь отдалённо напоминающее человеческое, улыбалось, внезапно ожившие глаза уставились на меня.
— Кто ты, осмелившийся потревожить мой покой? — чудовищно громкий голос звучал в моей голове, губы статуи не двигались. Радовал тот факт, что тон вопроса был не угрожающий, а, скорее, удивлённый.
— Я… Виктор, так меня зовут, — я растерялся, не зная, что ещё сказать, — злодей… злодей, пришедший по кровавой дороге… злодей из ниоткуда.
— Я так и думал, — снова прогремел мощный голос, от которого, казалось, голова моя сейчас пойдёт трещинами и взорвётся изнутри. — Пророчество сбылось.
— Чьё это пророчество? — непонятно зачем спросил я, — кто это сказал?
— Как кто? — не переставала удивляться статуя, — а ты не знаешь? Я. Я написал пророчество, я написал условия своего возвращения, я придумал сделать так, чтобы это было трудно, почти невозможно.
— Зачем? Чего ради? — не понял я, — к чему были такие сложности? Разве нельзя было просто проснуться тогда, когда проснётся он?
Я показал пальцем на Фёдора, который, как оказалось, не попал под замораживающее заклинание. Сейчас он медленно подходил к нам. Медленно, потому что шов на животе от усилий разошёлся, внутренности выпали и теперь волочились за ним по полу. Чёрта это совсем не беспокоило.
— Ах, да! — снова загремел в голове голос статуи, — я совсем забыл про него. А мой брат здесь, только почему-то в таком жалком виде.
— Что теперь будет? — спросил я.
Статуя предпочла не отвечать, глаза неотрывно смотрели на Фёдора, который, как мне показалось, начал прямо на глазах оживать и наливаться силой. Тело его медленно изменялось, он стал выше ростом, кожа его приобрела голубоватый оттенок, исчезли раны. В какой-то момент он вздохнул, сделал странный жест руками, оттолкнулся от пола и взлетел. Когда он подлетел ко мне, я заметил золотистое свечение вокруг его тела.
— Я наконец-то обрёл то, чего меня лишили вы, — сказал он мне внезапно повеселевшим голосом и сделал сальто в воздухе, — теперь я прежний, как и он.
— Я рад за тебя, — сказал я ему, — хоть кто-то получил желаемое.
В этот момент снова раздался громкий треск. Трещинами пошла статуя, а изнутри сквозь эти трещины вырывался ослепительный белый свет. Оглянувшись, я увидел, что то же самое происходит с телом Фёдора. В конце концов, оболочка разлетелась в стороны, и оба они стали просто небольшими облаками белого света, которые висели одно напротив другого, словно беседуя.
Я упал на землю, больно ударился спиной, хотелось завыть и скорчиться, но времени на это не было, я вскочил и со всей возможной скоростью кинулся уводить своих. До выхода было метров пятьдесят, должны успеть, такое массивное здание не может сложиться в один момент. Эванс взвалил на плечо так и не пришедшего в себя Сэма, вокруг нас падали камни, пол под ногами вставал на дыбы, трескался, огромные плиты переворачивались, проваливались куда-то вглубь фундамента.
К проходу мы успели. И ни один из падающих камней нас не задел. Свод ворот рухнул сразу после того, как мы выскочили наружу. Пирамида продолжала разваливаться. По зеркально гладкой облицовке шли огромные трещины, края которых расходились в стороны, куски плит отрывались и скатывались вниз, разбиваясь на куски от удара об землю.
Мы медленно шли через площадку, следовало бежать, но сил уже не было. Даже могучий Эванс едва переставлял ноги. Собственно, а был ли смысл бежать? Скорее всего, весь остров погибнет, в лучшем случае, от него останется вулканический риф посреди океана. А если так, то зачем перемещаться. Проще сесть на любое место и ждать своей участи. Так мы и поступили, увидев, что дороги, заваленной трупами, больше нет. Только провал в земле. Эванс просто сел на землю и положил голову Сэма себе на колени. Мальчик в бреду что-то шептал, но слова разобрать не получалось. С тоской посмотрев на небо, Эванс скрипнул зубами и опустил голову. Всё.
Вдруг из пустоты раздался голос:
— Я вижу, что вы недовольны. Это так? — надо полагать, голос этот принадлежал Фёдору.
— Нет, что ты, Фёдор, у нас всё в порядке, — язвительно ответил я, — нам очень нравится сидеть, истекая кровью, на острове, который вот-вот развалится и потонет в океане.
— А ещё больше нам нравилось воевать с гниющими мертвецами, убегать от смертельных заклятий, жечь ведьм и магов. Получать раны в схватках с нечистью и терять друзей. Это наше любимое занятие, — в том же тоне добавил Эванс.
— Да, юмор человеческий — это то, чего я никогда не пойму. Но не могли бы вы сказать серьёзно, чего вы сами хотите?
Всех опередил внезапно очнувшийся Сэм, он открыл глаза, пристально посмотрел в говорящую пустоту и через силу проговорил:
— Я хочу, чтобы всего этого не было…
Вокруг нас закружился водоворот фиолетового тумана, менялись местами горы и океан, полуразрушенная пирамида и площадка перед воротами, свет неба померк, и всё вокруг поглотила полная непроглядная тьма…
Эпилог
Я сидел и пялился на стену. Что-то мне не нравилось, что-то было не так, непривычно и странно. Через некоторое время до меня, наконец, дошло: смотрю я обоими глазами, левый глаз открывается и закрывается свободно. Пришлось даже поморгать, чтобы убедиться в этом. А перед глазами обои с идиотским рисунком, что бесили меня в съёмной квартире, а сам я сижу за столом и слегка пьян.
— Так вот, Витя, — раздался справа голос Кривого, — говорю тебе, работа — не бей лежачего. Рядом постоишь для массовки, больше ничего не требуется. Мы бы сами обошлись, да больно уж пациент ненадёжный, за версту от него кидаловом пахнет. Вот и стараемся сделать так, чтобы мыслей у него дурных не было. Сделаем дело и разбежимся.
Он взял бутылку и разлил водку по двум стеклянным стопкам.
— Олег, ты меня знаешь, — я изо всех сил старался говорить спокойно, хотя внутри всё кипело и грозило прорваться наружу, — при всех моих недостатках, я работяга простой. Можешь меня дураком назвать, но вот не хочу. Не хочу и всё. Я собственным горбом зарабатывать привык.
— Не стану я тебя дураком называть, потому как друг ты мне, Витя, — Кривой как-то ощутимо сник, — да только пойми, такие, как ты, честные работяги, они ведь никогда из нужды не вылезут. Просто потому, что не заработать горбом столько, сколько в мутной воде ловится. Никогда не заработать.
— Я знаю, но меня всё устраивает, — ответил я, чувствуя, что вот-вот упаду в обморок, — извини, я всё понимаю, рассчитывал ты на меня, но помочь тебе не смогу.
Не помню, что ещё он говорил, не помню, что я ему отвечал, наконец, Кривой ушёл. Едва щёлкнул замок двери, я упал на пол, катался, бил себя руками по лицу, плакал, смеялся, задыхался и твердил, как припадочный:
— Не было! Не было!! Ничего! Не было!!!
А в голове моей вихрем проносились картины событий прошлого.
…двое братьев, Эрни и Билл, совсем юные, практически дети, лет двенадцать-тринадцать. В домашней одежде, ещё без шрамов, навсегда обезобразивших их красивые молодые лица и сделавших их непохожими друг на друга.
Они попрощались с отцом, которому срочно нужно было уехать на полдня, закрыли дверь и пошли в комнату родителей. Там стоял огромный стальной сейф с арсеналом отца, Билл (или Эрни) выудил из кармана связку ключей и потянулся к замку, внезапно с ними произошла перемена, они замерли, а потом многозначительно посмотрели друг другу в глаза.
— Скучно, — сказал Билл (или Эрни) с улыбкой.
— Ничего интересного, — ответил Эрни (или Билл).
— Всё это уже когда-то было! — сказали они хором, заливисто засмеялись и отнесли ключ в комнату отца…
— Джаред, они опять приехали, — испуганным голосом сказал Сэм своему брату.
— Да, я слышал, — растерянно сказал брат, — сейчас пойду и поговорю с ними.
Он пошёл к двери, но Сэм, внезапно изменившись в лице, догнал его и остановил.
— Нет! Подожди, Джаред. Они убьют тебя, возьми пистолет.
— Думаешь? — Джаред от страха туго соображал.
— Да, у Плуто лопнуло терпение, он решил тебя убить. Возьми ствол. — Голос Сэма был очень убедительным.
Джаред достал из-под кровати картонную коробку от обуви, открыл её и взял в руку блестящий чёрный пистолет. Он щёлкнул предохранителем и отодвинул затвор назад, досылая патрон. Потом сунул пистолет за ремень сзади, прикрыл его просторной рубахой и начал спускаться по лестнице. Плуто и с ним ещё два огромных негра с бейсбольными битами в руках ждали его на улице. Главарь улыбался во весь рот. Так всегда было, когда он собирался кого-то убить или покалечить.
— Джаред, детка, твоё время вышло! — взвизгнул он и добавил, повернувшись к остальным, — убейте его!!!