— Это плохо? Разве мне нельзя радоваться, смеяться и наслаждаться временем, проведенном с друзьями? — ощетинился парнишка.
— Можно, но не мог бы ты поубавить его хотя бы чуть-чуть? Позволь ребятам самостоятельно решать то, что им хочется. Хотя бы Фууту не трогай…
— Не трогать Фууту? Это мои слова! Почему ты лезешь к этому бедному мальчику? Он и так много натерпелся!
— Разве мне нельзя наслаждаться временем, проведенным с друзьями? — вернул фразу Тоширо, опешившему от этого Тсунаеши. — Ты слишком на них давишь, навязывая свои взгляды. Перестань, пожалуйста, это делать и позволь им решать самим.
— Говоришь так, словно я злодей какой-то! — вскрикнул подросток, сделав шаг вперед в эмоциональном порыве, но тут же отступил на несколько шагов назад, потому что интуиция сообщила об опасности, мол, не стоит близко подходить к наследнику. Его настигла сильная головная боль.
И сколько бы подросток ни отходил, мигрень беспощадно резала его изнутри.
Воспользовавшись моментом, Тоширо уверенно подошел к подростку и протянул в его сторону руку, пока тот не успел увернуться, и большим пальцем мягко, но уверенно надавил ему на переносицу. Когда дела совсем отвратительны, а голова чуть ли не раскалывается от дара предков, это самое лучшее лекарство. Небольшая хитрость, о которой рассказал ему когда-то брат, заставляет без вреда для здоровья притупить звон интуиции. Шестое чувство покорно уходит на задворки сознания и оттуда посылает тихие предупреждения. Конечно, самые мелкие опасности в таком случае уже не заметишь (хороший стимул поработать головой), но зато при действительно серьезных ситуациях голова трещать не будет.
— Что ты сделал? — Тсунаеши в ужасе распахнул глаза и отшатнулся, но давление на переносице все равно осталось, привнося в сознание легкость, прогоняющую боль. Эффект временный, но на день вполне хватает. Хотя сейчас мальчишку больше волновало резкое исчезновение интуиции.
— Остановись и осмотрись, — Тоширо не знал точно, как лучше объяснить Истинному небу то, что оно должно само знать о себе. Сейчас парень прекрасно понимал своего брата, что хорошо его понимал, но ничем не мог помочь. — Небеса бездонны, хватит проверять, так ли это на самом деле. Даже для тебя это вредно.
— Да что ты… — Тсунаеши его не слушал. — Хватит строить из себя крутого, как будто ты все знаешь!
Жаль, что каждое действие можно трактовать тысячами способов. Старший Савада испытывал к нему неприязнь с самого начала. Он компенсировал свои слабости интуицией, даже если от нее болела голова. Стоило ли ему вообще помогать и получать в ответ еще больше негатива? Как же сложны и непонятны эти люди…
Тоширо прекрасно знал и помнил, что никто добровольно не отдаст то, что ему нужно, за просто так. Если товар кому-то нужен — это уже не обдираловка, а торговля. Даже если никому вещь не нужна, кроме тебя, тебе придется заплатить владельцу. И только от твоей настойчивости будет зависеть, насколько ты сможешь снизить заоблачную цену.
— Всегда знал, что тебе не стоит верить! — с ликующими нотками в дрожащем от накатившего волнения голосе произнес Тсунаеши, собираясь покинуть крышу. Он верит в то, что говорит. Он рад тому, во что верит.
— Тсунаеши, подожди, я хотел бы… — произнес как можно нейтрально Тоширо, схватив парня за плечо, чтобы остановить. Неудивительно, что мальчишка поспешил увернуться, словно его вот-вот ударят. Истинное небо использовал прием из боевых искусств… но наследнику уже было все равно. Большая спортивная футболка съехала с плеча, открыв вид на девственно чистую кожу левого плеча. «Его нет», — истерично пронеслось в голове у ошарашенного Тоширо, на лице которого сложно было вообще понять, почему он замешкался.
Воспользовавшись заминкой наследника, Тсунаеши покинул крышу.
Истинные небеса казались для Тоширо такими разными, но даже он не мог предположить, что они настолько отличаются друг от друга.
Как-то раз по рекомендации Реборна Дечимо решил прочувствовать на себе работу, которую выполняют его хранители, и взял задание, утянув с собой Тоширо как более опытного. Выполняя заказ, братья просидели целую ночь в засаде, а там как-то все само собой получилось, и они разговорились. Откровение за откровение. Тсунаеши рассказал свою историю появления шрама на плече.
Оказалось, во время обучения в Италии младшего Савады Емицу все-таки пару раз приезжал в Японию по делам, заскакивая мимоходом домой. У мужчины на все случаи жизни были оправдания, поэтому он легко вешал лапшу на уши жене и, как он считал, беспламенному отпрыску. По официальной версии Тоширо приобрел ярлык трудолюбивого мальчика, погрузившегося с головой в учебу и неспособного покинуть школу во время занятий… Надо заметить, что в какой-то степени он говорил правду.
Так вот, в те особенные дни Тсунаеши приходилось находиться в одном доме вместе с Емицу. Нана искренне любила свою семью и была не способна быть буфером между ними. Мужчина, как правило, напивался и вел себя далеко не по этикету. Часто высказывал свое недовольство, давал оплеухи или подзатыльники, и, как ни странно, на этом все заканчивалось. Но однажды он перебрал — наверное, случилось что-то неприятное для него — так сильно, что решил отыграться на неугодном сыне по полной. Алкоголь и неблагоприятное состояние пробудили в мужчине все самое отвратительное. Жаль, что ему удалось все списать на несчастный случай. Чистейшая удача — Тсунаеши выжил. И после случившегося маленький мальчик потерял отца навсегда. Больше не было никакой веры в этого человека. Можно сказать, что тогда розовые очки слетели с ребенка, и он начал видеть мир таким, какой он есть на самом деле.
Емицу промахнулся или же вовсе не решился выстрелить в сына? Казалось бы, как могут каких-то десять жалких сантиметров так сильно повлиять на судьбу многих людей.
— Я понимаю, что правилами школы не запрещено подслушивать, но… как-то не прилично же.
Тоширо даже не повернулся в сторону Хибари. Просто ушел, тихо закрыв за собой двери.
***
Вторая попытка поговорить с Тсунаеши провалилась. Тоширо чувствовал ответственность за своих хранителей, воспринимая их как нечто бесценное, требующее охрану и заботу. Связи — нечто новое для него. Важное. Но он провалился снова… да, наследник не собирался постоянно игнорировать Истинные небеса, и когда-нибудь разговор состоялся в любом случае, но иначе тема для разговора была бы другой и, возможно, у них получилось бы договориться. Тоширо просто не успел полностью развить тему дальше защиты Фууты.
— Не грузи себя так сильно, — хмыкнул Реборн, когда они возвращались домой. — Для тебя, наверное, не привычно проявлять заботу, и ты по-своему стараешься… никто не запрещает, но не забывай, что связь небо-хранитель двухсторонняя. Сколько отдашь ты, столько они отдадут тебе.
— Это ты сейчас дал мне совет? — удивился Тоширо, посмотрев на аркобалено солнца.
— Ваш разговор действительно вышел не самым хорошим, и ты явно обеспокоен этим, так что да, я решил помочь, проблемы? — киллер шел рядом, шаг в шаг.
— Реборн, когда все аркобалено соберутся в Намимори?
— Через три дня.
Тоширо остановился и посмотрел на киллера, сказавшего нечто подобное самым обыденным тоном, который может существовать. Честно? Парень никогда не поймет этого человека. Как он может, так легко говорить о столь важной информации? Возможно, она не столь важна, как кажется, но не стоит забывать, что для аркобалено небеса — важный человек, которого они не хотели бы никогда терять. Якорь как пламени, так и эмоций. Тоширо называл Истинные небеса Джиглио Неро сердцем радуги, на что они всегда отзывались яркой улыбкой. Правда никогда не отвечали, почему так реагируют на его слова, нагоняя загадочности.