— Я инспектор уголовного розыска Кларк. Сержанта Ребуса вы уже знаете.
— Значит, вы его начальница? — удивился Маккаски.
— Да, я здесь старший полицейский.
Маккаски кивнул в знак того, что усвоил это. Он сидел на низком металлическом стуле, широко расставив ноги. Словно и не чувствовал никакого дискомфорта. Кларк раскрыла папку и положила перед молодым человеком фотографию «гольфа».
— Джессике невероятно повезло.
— Да, я вижу, — сказал он, снова кивнув.
— Счастье, что кто-то проезжал мимо, — вызвали «скорую».
— Да.
— Если в машине с ней кто-то был, то «скорую» можно было вызвать раньше. В таких обстоятельствах важна каждая минута.
— Но с ней всё будет в порядке, она сама мне сказала.
— И всё же из-за потери времени её выздоровление затянется, — сблефовала Кларк и сделала паузу, чтобы он как следует переварил сказанное. — В странном для неё месте она оказалась. Джессика вам не сказала, что она там делала?
— Сказала, что ей хотелось прокатиться.
— Её отец говорит, что она никогда не лихачит на дороге…
— Может, на дороге было масло.
— На дороге ничего не было — мы проверили.
Кларк демонстративно полистала страницы в папке, как будто искала что-то, наконец извлекла другую фотографию.
— И потом, у нас ещё есть вот это.
— Да, что это? — Маккаски прищурился, словно старательно вглядывался в снимок.
— Это её сапожок — его обнаружили в нише для ног со стороны пассажирского сиденья. Есть какие-нибудь предположения, как он там оказался?
Маккаски чуть выпятил губы и недоумённо покачал головой.
— Понимаете, мы приходим к очевидному заключению, — очевидному для нас, я хочу сказать, — что Джессика была в машине не одна. И за рулём сидела не она. А после аварии водитель перетащил её на своё место, чтобы всё выглядело так, будто она сама виновата в случившемся.
Маккаски встретился взглядом с Кларк.
— И вы думаете, что это был я?
— А не вы?
— А Джессика что говорит? — нашёлся парень и, когда ответа не последовало, коротко рассмеялся. — Я её навещал в больнице вчера вечером. Если бы я убежал и бросил её, разве она бы мне обрадовалась? Стояли бы у неё слёзы в глазах, когда мы поцеловались?
— Как вы повредили ногу, Форбс?
Вопрос задал Ребус. Маккаски перевёл взгляд на него.
— Я вам уже говорил: оступился на лестнице у Джессики.
— Доктору показывались?
— Ничего, и так заживёт.
— Больше никаких синяков, царапин, нигде не болит?
— Да не было меня с ней. Я и водить-то не умею.
— Не умеете водить? — И когда Маккаски замотал головой, Кларк не смогла удержаться и бросила растерянный взгляд в сторону Ребуса.
— Ваши родители знают, что вы здесь? — прервал повисшую тишину Ребус.
— Нет.
— Вы им говорили про Джессику?
— Нет ещё.
— А её отец — вы с ним ладите?
— Я с ним только вчера познакомился.
— У него, к вашему сведению, не очень хорошая репутация. Погуглите его. Я вот уже. — Ребус подошёл поближе к столу. — Таких людей лучше не сердить.
— Правда?
— Инвестор одной из его компаний начал его поносить почём зря. И оказался в реанимации. Потом он словно воды в рот набрал — так и не сказал, кто его отделал. И это только одна из историй. — Ребус помолчал. — Да, жаль, что я успел сообщить ему о нашей гипотезе, согласно которой в аварии виноваты вы.
— Что?
Впервые с того момента, как Маккаски вошёл в комнату, он задёргался. Кларк смотрела на Ребуса, пытаясь понять, правду он говорит или блефует. Он тоже посмотрел на неё, и выражение его лица не изменилось. Значит — правду.
— Вы должны ему сказать, что ошиблись, — сказал Маккаски. — Вы же говорили со мной и с Джессикой. Зачем нам врать?
— Не знаю, — сказал Ребус. — Но чего не бывает… Начинается с ерунды, а потом катится как снежный ком, и столько всякой дряни по пути налипает…
— Я не могу признаться в том, чего не делал.
— И правильно, — сказала Кларк, собирая фотографии. — Ну что ж, похоже, с этим мы разобрались. Нам только нужен ваш адрес — и можете идти.