— Голова и шея у неё зафиксированы.
— Но говорить она может? — спросила Кларк.
— Немного.
— Наличие алкоголя или наркотиков в крови?
— Я думаю, она ни того ни другого не употребляла. Сейчас она на болеутоляющих, так что реакция замедленная. — Медсестра помолчала. — Может быть, сначала хотите поговорить с её отцом?
— А он здесь?
Сестра снова кивнула:
— Приехал посреди ночи. Она тогда ещё была в реанимации…
Сестра остановилась у окна в стене палаты Джессики Трейнор. Рядом с ней сидел отец, держал её руку в своей, поглаживал запястье. Глаза девушки были закрыты. На шее бандаж из плотных кубиков пенопласта, скреплённых металлическими скобками. Отец поднял голову и увидел лица в окне. Убедившись, что дочь спит, он осторожно положил её руку на кровать.
Бесшумно выйдя из палаты, он провёл пятернёй по чёрной с сединой шевелюре. На нём были брюки от костюма из ткани в узкую полоску — пиджак висел на спинке стула у кровати дочери. Белая рубашка на нём помялась, запонки были вынуты, чтобы не мешали закатать рукава. Ребус почему-то не думал, что дорогие с виду часы на его левом запястье были подделкой. Галстук он снял и расстегнул верхние пуговицы рубашки, так что проглядывал треугольник седеющих волос на груди.
— Мистер Трейнор, — сказала Кларк, — мы из полиции. Скажите, как дела у Джессики?
— Всё в порядке, — сказал он после паузы. — Спасибо.
Глядя на загар Трейнора, Ребус пытался угадать, какого он происхождения — искусственный или естественный, после зимних каникул. Скорее всего, второе.
— Появилась какая-нибудь ясность относительно того, что случилось? — спросил Трейнор у Кларк.
— Мы не думаем, что столкновение было спровоцировано другой машиной, если вы об этом. Вероятно, обычное превышение скорости…
— Джессика никогда не ездит слишком быстро. Она сверхосторожна.
— Но у неё мощная машина, сэр, — заметил Ребус.
— Она ни в коем случае не стала бы гнать, так что давайте эту версию сразу исключим.
Ребус посмотрел на туфли Трейнора. Модельные, чёрные, с перфорацией. Преуспевающий бизнесмен, с головы до пят. Говорил он с английским акцентом, но без аристократизма. Ребус вспомнил о возрасте Джессики по записям из папки Кларк: двадцать один.
— Ваша дочь учится? — спросил он, и Трейнор кивнул. — В Эдинбургском университете?
Ещё один кивок.
— И какая у неё специализация? — вставила Кларк.
— История искусств.
— А курс?
— Второй.
Трейнор начал проявлять нетерпение. Он через стекло смотрел на дочь. Её грудь едва заметно поднималась и опускалась.
Я должен вернуться к ней…
— Мы хотели бы задать Джессике несколько вопросов, — сказала ему Кларк.
Он посмотрел на неё.
— Каких, например?
— Мы хотим убедиться, что ничего не упустили.
— Она спит.
— Может быть, вы попробуете её разбудить?
— Да у неё всё болит.
— Что она вам сказала об аварии?
— Сказала, что ей жаль машину. — Трейнор снова взглянул в окно. — Это был подарок на день рождения. Стоимость страховки сопоставима со стоимостью машины…
— Она говорила что-нибудь о самой аварии, сэр?
— Нет, но мне и в самом деле пора к ней.
— Позвольте узнать, где вы живёте? — спросил Ребус.
— В Уимблдоне.
— Это на юго-западе Лондона?
— Да.
— И когда вы вечером узнали о несчастье с Джессикой, последний самолёт на Эдинбург уже улетел. Вы сели в поезд?
— Я воспользовался частным самолётом.
— Значит, вы не спали всю ночь и полдня? Наверное, вам тоже не помешало бы вздремнуть.
— Я час-другой подремал на стуле.
— Тем не менее… Ваша жена не смогла к вам присоединиться?
— Мы разведены. Она живёт во Флориде с другим человеком. Он в два раза моложе её, называет себя «личный тренер».
— Но вы ей сообщили о Джессике? — спросила Кларк.
— Нет пока.
— Вам не кажется, что она должна знать?
— Она нас бросила восемь лет назад. Звонит Джессике раз в год на Рождество. — В его голосе слышалась желчь. Да, Трейнор был измотан, но это его не смягчило — прощать он не собирался. Он повернулся и в упор посмотрел на детективов. — Вы так дотошно меня расспрашиваете, потому что я попросил об услуге?
— Сэр? — Кларк прищурилась, услышав этот вопрос.
— Я знаком кое с кем в Мет[3] — позвонил с самолёта, попросил оказать содействие, чтобы здесь не было никаких проволочек. Такого рода несчастья, как вы сами справедливо заметили, с кем угодно могут случиться. — В его голосе послышалась жёсткая нотка. — Поэтому я не вижу смысла в вашем разговоре с ней.