По личному опыту знаю, что любой человек, придумывающий план действий, в первую очередь исходит из собственных интересов. А уже потом думает о тех, кто задействован в его плане. Это логично и это правильно. Именно поэтому я люблю придумывать планы, а не участвовать в них.
Пока Паша разглагольствовал, я думал о том, что не хочу терять работу, и тем более, получить посмертно Пулитцеровскую премию. Однако…
Двести грамм виски закончились быстрее, чем Пашин рассказ. Я попросил повторить. Официантка принесла еще двести грамм, а мой друг повторил общую идею:
— Завтра ты, Толян, сядешь в джип вашего главного охранника. На светофоре. До того, как к нему подойдет тот хмырь.
— Просто сяду? Как в такси? — язвительно спросил я. Но Паша был непроницаем.
— Представишься, скажешь, что ты сотрудник вашего холдинга. Скажешь, что тебе угрожает опасность.
— Какая опасность? — спросил я.
— Любая. С черными, например, зацепился. Или статью про нарков написал, и тебя барыги щимят. Главное, рожу испуганную сделай.
— И что дальше?
— Ничего. Тебе надо дождаться, пока хмырь подойдет. Ну а дальше по ситуации. Попроси до офиса подвезти, по дороге попытайся разговорить. Блин, Толян, кто из нас журналист, ты или я?
— Ладно, — сказал я. — Хорошо. А чем займешься ты, пока я буду рисковать своей работой, а может даже и жизнью?
— А я прослежу за тем парнем на «Ауди». В этот раз он от меня не уйдет.
Мы заказали еще какого-то спиртного, и дальше говорили уже не о делах, а о смысле жизни и цели мироздания. Где-то так до полуночи.
После паба, попрощавшись с Пашей, я поехал не домой, а к Тоне. Это моя хорошая знакомая. Она меня любит и ненавидит одновременно. Сучка еще та, конечно, но у нее квартира на Мосфильмовской с шикарным видом, и я люблю оставаться у нее на ночь.
Вызвал такси, скинул смску уже из машины. Тоня ответила, что ждет.
У нее, как обычно, несмотря на поздний час, тусили гости, мне незнакомые. На этот раз — молодая пара.
Он — худощавый кретин с именем, которое я так и не смог запомнить. То ли Артемон, то ли Арлекин, то ли Арчибальд.
Она — относительно симпатичная француженка с глубоким декольте и твердой четверкой внутри. Француженка немного говорила по-русски и слишком похотливо пялилась на Тоню, что дало мне повод усомниться в том, что пара — действительно пара. Дабы расставить точки над «и», я усадил Тоню на колени и зачитал всей компании пару анекдотов про пидоров. Люблю провокации, особенно когда пьян и смел.
Анекдоты не приняли, но и провокации не получилось. После вежливых улыбок Ахламон стал рассказывать о том, что недавно поменял свой Порш Джей-Ти на новую модель. Когда мне надоело слушать, я сказал, что у меня был такой Порш, но я его разбил, и больше это барахло брать не собираюсь.
В принципе, я сказал правду. Просто не стал упоминать, что порш разбил, когда играл в «Гран-Туризмо» на Сони плейстейшен.
А потом я почувствовал острую необходимость остаться со своей подружкой наедине. И Абырвалг стал меня раздражать своей болтовней, своим мерзким костюмчиком и айфоном.
— Ну чо, народ, будем расходиться потихоньку? — предложил я. И добавил. — Сегодня не пятница, завтра всем на работу.
Оказалось, что не всем. Оказалось, что Абдурахман сам себе начальник и имеет свободный график, француженка не работает в принципе, а Тоня слезла с моих колен и зачем-то сказала, что сейчас в отпуске.
Тем не менее, намек был услышан, и после бессмысленных «ой, извините» и «да нет, что вы», парочка, наконец, убралась.
Я сразу же потащил Тоню к подоконнику. Да, именно к подоконнику, а не на кровать.
Когда я вхожу в нее, и смотрю на ночной город, мне кажется, что я трахаю всю Москву, весь этот безумный город, погрязший в похоти и разврате…
— Толик! Толик! Толян, ну ты, придурок! Да что с тобой! Руки убери, козел!
Меня привела в чувство хлесткая пощечина. Не очень сильная, но достаточно ощутимая. Я даже опешил, потому что раньше Тоня себе такого не позволяла.
— Ты что делаешь? — спросил я.
Перед глазами все плыло, я не мог понять, это от удара, или от чрезмерного опьянения.
— Это ты что делаешь? — возмущенно спросила Тоня. — Я для тебя вообще кто? Игрушка?
— Малыш, что ты такое говоришь? Иди сюда, и я…
— Руки убери, или еще получишь! Ты вообще обнаглел?
Она стала мне объяснять, что сегодня я вел себя исключительно по-хамски, и продолжаю это делать. Потом перешла на наши отношения в целом, стала обвинять в эгоизме. Я попытался возразить, но это закончилось тем, что она потребовала убраться из ее квартиры.