— Риммон… — Браун вписал моё имя в форму и замолк. — Полагаю, это ваше родовое имя?
Я усилием воли переключил внимание обратно на Брауна.
— Наверное.
— Дайте-ка подумать… — Браун постучал ручкой по подбородку. На какой-то момент мне померещилось, что он считывает что-то с середины стола. — «Облачённый во тьму, ступал он позади Сариэля, и тело его было подобно молнии белоснежным, и голос его гремел подобно грома раскатам, и имя ему было Риммон, и он также преклонил колени перед распятием…»
Я молча уставился на Брауна.
— Книга Заблудших, — сказал он. — Хобби у меня такое — изучать генеалогию всех этих падших лордов. Многое можно узнать, знаете ли.
— Правда? — Я слабо понимал, что ещё можно на это ответить. Наверное, если бы у меня действительно был какой-нибудь юридический вопрос, я бы слегка обозлился таким отклонением от темы, а сейчас просто радовался, что мне не нужно заполнять форму.
Я позволил Брауну продолжить.
— Да, конечно. Вы можете думать, что в современном мире генеалогия не имеет никакого значения, но многие заблудшие по-прежнему обладают теми или иными особенностями, доставшимися им от предков. — Секунду Браун меня разглядывал. — Вот вы, например. Думаю, вы одна из этих диковинок, летунов. Вас сильно влечёт к воздуху, к движению сквозь него, к его запаху и вкусу. — Браун записал что-то в форму. — Я бы также предположил, что вы достаточно одиноки, даже в среде себе подобных.
— И всё это вы поняли по одному только имени? — спросил я, не подтверждая, но и не опровергая сказанного.
— По одному только имени, — горделиво заверил меня Браун. — Конечно, нужно удерживать в голове больше сотни имён и характеристик. Я знаю большинство высших демонов, а вот Альберт помнит всех вообще.
— Мистер Скотт-Бэк?
— Да. У него память мастодонта. — Браун вернулся к форме. — Семья? — спросил он как раз в тот момент, когда я снова отвлёкся на странный запах, которым был наполнен кабинет.
— Нет, — ответил я.
— Нет? — неверяще переспросил Браун. — Но родители-то у вас точно есть?
— Оба мертвы.
— Ох. Инквизиция? — поинтересовался он с неестественной мягкостью в голосе.
Я явственно представил, как он практиковал эту интонацию по вечерам за газетой.
— Нет. — Это была полуправда. — Мой отец погиб во время взрыва в шахте. — Обычно так моя мать покрывала преступную натуру отца, которого казнили за саботаж шахтёрской компании Уэлтона. — Моя мать утонула во время наводнения двенадцать лет назад.
— И больше у вас никого нет? — продолжил давить Браун.
— Могу я спросить, зачем вам это? — Я не собирался раздражаться, но призрачный запах в комнате и воспоминание о дрейфующем трупе моей матери сделали своё чёрное дело. Дикая смесь отвращения и тоски почти вынудила меня подняться и покинуть кабинет, но я задержал дыхание, и желание пропало.
— Нам нужен кто-нибудь, с кем можно было бы связаться, если вас вызовут в суд, и мы вас не найдём, — объяснил Браун.
— Понял. — Я нахмурился. — Но не могу никого предложить. Вам придётся оставить весточку по месту моего жительства.
— И где это? — Браун пропустил несколько строк в форме.
— В текущий момент это пансионат Общества в Преисподней, — ответил я и пристально всмотрелся Брауну в лицо.
— Общество. — Уголки его губ чуть дрогнули, пока он всё это записывал. — Да, полагаю, я знаю, где это находится. — И без всякой паузы Браун продолжил: — Итак, на вас уже заведено дело?
— Да.
— Тогда взглянем, хорошо? — Он поднялся и подошёл к шкафам. Я смотрел, как он медленно миновал первые два, а затем снял с полки одну из толстых чёрных папок. — Под фамилией Сайкс?
— Да. — И даже несмотря на то, что я прекрасно видел, как Браун сделал это, я не мог до конца поверить своим глазам. Я снова покосился в сторону шкафов, которыми было заставлено всё помещение.
— Вот и она. — Браун вернулся к столу и положил на него раскрытую книгу. — Хм-м, полёты и отказ сотрудничать. — Он с любопытством оглядел страницу и продолжил читать. — И все эти неприятности для того, чтобы ваш друг не получил штраф. — Он поднял на меня глаза. — Им пришлось повозиться, чтобы добиться от вас его имени, верно?
— У вас есть копия моего досье?
— Да. Альберт и аббат Брайтонский — старые школьные друзья, так что аббат позволил нам получить копии записей, касающихся заблудших. — Браун перевернул страницу, но сразу же вернулся на предыдущую. — Не особенно толстое досье. Такое чувство, что вам чаще всего удавалось уходить от закона.
— Чаще всего — да, — ответил я.
Какой-то частью рассудка я понимал, что у них должны быть записи о моём рождении и образовании, даже об арестах и о том времени, что я провёл под молельными орудиями. Я всегда успокаивал себя, представляя, что всё это надёжно зарыто в какой-нибудь тёмной яме. Сама мысль о том, что какой-нибудь незнакомец мог развлечения ради рыться в моём грязном белье, вызвала у меня оторопь.
— А вы довольно-таки интересное создание, не так ли, мистер Сайкс? — Браун развернул ко мне досье и указал толстым пальцем на маленький рисунок, снятый с фотографии. Мне потребовалось время, чтобы узнать своё собственное тело, распростёртое на столе. Без всякого интереса я взглянул в свои наполненные злобой глаза.
Мои воспоминания о том времени были куда чётче, чем какая-то жалкая срисовка.
Я быстро прочёл дюжину комментариев и заметок о своём поведении за всё время ареста: мне хотелось знать, что ещё Браун и прочие могли узнать обо мне. Страница была испещрена всякой незначительной информацией: размер обуви, длина когтей, записи о моей визитке, а ещё длинный список инициалов офицеров, которые подписывали досье. У.И.Х. появился больше дюжины раз.
Спустя мгновение я понял, откуда Харпер взял ту визитку. Он знал всё это ещё до того, как переступил порог моей квартиры. Интересно, почему этот факт вызвал у меня такое удивление?
Браун развернул книгу к себе и ещё пару секунд что-то читал.
— «Его нежелание идти навстречу и отказ давать показания заставили нас переосмыслить степень вины… Всё ещё никакой определённости… Допрос с применением серебряной воды…» Ах, и офорий. — Браун прищёлкнул языком. — Всё для того, чтобы ваш друг не получил штраф в пятьдесят монет? Непостижимо. Вы скрывали что-то ещё?
Я равнодушно воззрился на Брауна.
— Полагаю, если вы не признались тогда, значит, вы не признаетесь и сейчас. — Брауна всё это, казалось, здорово позабавило. — Знаете, мистер Сайкс, если вы хотите, чтобы наша фирма вас представляла, в ваших же интересах рассказать обо всём, что вы когда-либо совершали.
— Я подумаю об этом. — Мне удалось произнести эти слова учтиво. Страшное желание исполосовать Брауну рожу зародилось во мне ещё в тот момент, когда он начал читать досье. Эти жуткие месяцы совершенно разрушили мою жизнь, а он читал о них так, словно они были расценками в меню.
Я закрыл глаза и глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться.
В мои лёгкие хлынул тошнотворный кислый запах, нечто среднее между вонью дерьма и желчи, обильно облитых розовыми духами. Я закашлялся. Браун отпихнул папку на край стола.
— Вечереет, — сказал он.
— Мне следует уйти? — Я начал подниматься, но Браун поднял руку, призывая меня остаться на месте.
— Нет, я уверен, что Альберт захочет с тобой поговорить. — Он улыбнулся мне так, словно мы были давними друзьями. — Ещё я собирался перекусить. Пошлю Тима за едой, пусть прихватит что-нибудь и для тебя тоже. — Браун встал из-за стола и направился в сторону двери. — За мой счёт. А ты посиди пока здесь, я быстро.
Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Я немного подождал, а затем подёргал ручку.
Браун меня запер.
========== Синее стекло ==========
Вид запертой двери немедленно пробудил во мне желание удрать. Я подошёл к окну: оно оказалось заколоченным, но стекло было достаточно тонким, чтобы я смог разбить его. От этой мысли я отказался: прыгать со второго этажа было крайней мерой, поступком охваченного отчаянной паникой человека, последней надеждой, а я пока не был уверен, что ситуация того стоила.